Луиз Пенни - Хороните своих мертвецов

Что ж, как нередко говорила им Клара, такие качества свойственны великим произведениям искусства.

Со Стариком и Женой сидели Рор и Ханна Парра. Они были среди главных подозреваемых. Рор расчищал дорожки в лесу и мог найти домик Отшельника с его бесценным содержимым и жалким хозяином.

Но зачем забирать жизнь – и оставлять сокровища?

То же подозрение распространялось и на их сына, Хэвока Парру. Клара и Бовуар посмотрели на него – он обслуживал столик у камина. В ночь убийства Отшельника Хэвок работал в бистро допоздна и сам запер дверь.

Что, если он последовал по лесу за Оливье и обнаружил лесной домик?

Что, если он заглянул в домик, увидел сокровища и оценил их по достоинству? Завладеть этим – и больше не нужно жить на чаевые, убирать столики, улыбаться хамоватым клиентам. Не нужно думать о том, что принесет будущее.

По другую сторону сидели Марк и Доминик Жильбер. Владельцы гостиницы и спа-салона. В сорок с лишним лет они оставили высокооплачиваемую, но выматывающую работу в Монреале и приехали в Три Сосны. Купили полуразрушенный дом на холме и переделали его в великолепный отель.

Оливье ненавидел Марка, и это чувство было обоюдным.

Не потому ли Жильберы купили старый дом, что к нему прилагался и лесной домик? Затерявшийся в лесу?

И наконец, был еще святой мерзавец доктор Винсент Жильбер, отец Марка, бросивший семью, но появившийся в тот самый момент, когда было найдено мертвое тело. Неужели это было простым совпадением?

Взгляд Клары снова обратился на Бовуара, когда хлопнула дверь бистро.

– Чертов снег.

Бовуару не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто это.

– Рут, – прошептал он Кларе, и та кивнула в ответ. – Все такая же сумасшедшая?

– После всех этих лет, – подтвердила Клара.

– Господи Исусе…

Рут появилась перед стулом Бовуара, на ее изборожденном морщинами лице гуляла ухмылка. Коротко подстриженные седые волосы словно прилипли к голове, отчего возникало впечатление, будто у нее голый череп. Она была высокой, сутулой, при ходьбе помогала себе тростью. Единственная хорошая новость: она не пришла в ночной рубашке.

– Добро пожаловать в бистро, – проворчала она, кинув беглый взгляд на Клару. – Где умирает благородство.

– И не только благородство, – заметил Бовуар.

Рут издала лающий смешок:

– Вы нашли еще одно тело?

– Видите ли, я не ищу тел. У меня есть жизнь и помимо работы.

– Господи, мне уже скучно, – сказала старая поэтесса. – Скажите что-нибудь умное.

Бовуар молчал, поглядывая на нее с отвращением.

– Как я и предполагала. – Она отхлебнула пива из его стакана. – Это же помои. Неужели не можете заказать что-нибудь пристойное? Хэвок! Принеси ему виски.

– Старая карга, – пробормотал Бовуар.

– А, подначка. Очень умно.

Она перехватила его виски и зашагала прочь. Когда она отошла достаточно далеко, Бовуар наклонился над столом к Кларе, которая тоже подалась вперед. В бистро было шумно от смеха и разговоров – идеальная обстановка для тихой беседы.

– Если не Оливье, то кто? – спросил Бовуар тихим голосом, обшаривая зал проницательным взглядом.

– Не знаю. Почему вы думаете, что это не Оливье?

Бовуар помедлил с ответом. Стоит ли переходить Рубикон? Но он знал, что уже перешел.

– Это должно остаться между нами. Оливье знает, что мы занимаемся этим, но я ему велел помалкивать. И вас о том же прошу.

– Можете не волноваться. Но почему вы мне об этом говорите?

И в самом деле, почему? Потому что она лучшая из этой дурной толпы.

– Мне нужна ваша помощь. Вы знаете здесь всех гораздо лучше меня. Старший инспектор обеспокоен. Габри все время спрашивает его, почему Оливье переместил тело. Это могло произойти только в том случае, если он нашел Отшельника уже убитым, ведь если человек убивает кого-то в отдаленном месте, то вряд ли он будет это рекламировать. Старший инспектор считает, что мы что-то упустили. Что вы думаете?

Этот вопрос явно застал Клару врасплох. Она ответила не сразу.

– Я думаю, – медленно начала она, – Габри никогда бы не поверил, что это сделал Оливье, даже если бы видел убийство своими глазами. Но еще я думаю, что это хороший вопрос. С чего мы начнем?

«„Мы“, – подумал Бовуар. – Нет никакого „мы“. Есть „я“ и „вы“. В таком порядке». Но она была ему нужна, поэтому он проглотил сказанное, фальшиво улыбнулся и ответил:

– Так вот, Оливье теперь говорит, что Отшельник не был чехом.

Клара закатила глаза и провела пятерней по волосам, торчащим во все стороны. Бовуар поморщился, но Клара либо не заметила, либо ей было все равно. Ее мысли были заняты другим.

– Вот это да. А еще в какой-нибудь лжи он признался?

– Пока нет. Он думает, что Отшельник был квебекец или, возможно, англичанин, но прекрасно владеющий французским. Все его книги были на английском, а те, что он просил Оливье найти для него, тоже были на английском. Но говорил он на идеальном французском.

– И чем я могу помочь?

Бовуар немного помедлил, потом принял решение:

– Я привез с собой материалы дела. Хочу, чтобы вы его прочитали.

Она кивнула.

– А поскольку вы знаете здесь всех и каждого, я бы хотел, чтобы вы позадавали людям вопросы.

Клара заколебалась. Ей не нравилось быть шпионом, но если ее собеседник прав, то невиновный человек томится в тюрьме, а убийца ходит среди них. Почти наверняка сидит сейчас с ними в бистро.

Появились Мирна с Питером, и Бовуар подсел к ним, чтобы пообедать за компанию. Заказал себе бифштекс в соусе из голубого сыра с коньяком. Они болтали о разных событиях в деревне, о лыжне на Мон-Сен-Реми, о том, как «Канадиенс» сыграли предыдущим вечером.

На десерт к ним подсела Рут, съела бóльшую часть ватрушки Питера, а потом в одиночестве похромала в ночь.

– Она ужасно тоскует по Розе, – сказал Мирна.

– А что случилось с ее уткой? – спросил Бовуар.

– Улетела осенью.

«Утка оказалась умнее, чем можно было подумать», – мелькнула мысль у Бовуара.

– Я боюсь весны, – сказала Клара. – Рут будет ждать ее возвращения. А если она не вернется?

– Это не будет значить, что Роза погибла, – сказал Питер, хотя все они понимали, что это не так.

Утка Роза была выращена Рут, к которой попала крохотным утенком. И несмотря на все прогнозы, выжила, выросла, расцвела и повсюду следовала за Рут, словно на веревочке.

Птичка и чумичка – так называл их Габри.

Но прошлой осенью Роза сделала то, что делают все утки, что было заложено в нее природой. Как бы она ни любила Рут, но инстинкт оказался сильнее. И однажды днем, услышав кряканье пролетающей мимо стаи, Роза взлетела и заняла свое место в утином клине, направляющемся на юг.

И улетела.

После обеда Бовуар поблагодарил их и поднялся. Клара проводила его до двери.