Алексей Макеев - На полшага впереди смерти

– И что теперь?

– А теперь все будет хорошо. Я буду восстанавливать бизнес. Для моих партнеров эта встряска пошла лишь на пользу.

– Это как?

– Я им напомнил, кто я. И кто они без меня.

– Желаю конвертировать это их убеждение в твердую валюту.

– Обязательно… Людей нужно иногда брать за горло. Иначе они начинают петь не те песни.

– Любите вы своих партнеров.

– Каждому свое.

– Ну да, – согласился Капанадзе, в последнее время от многих столпов общества слышавший этот девиз, висевший у фашистов над воротами концлагерей. – Только некоторым еще и чужое.

Мопс вернулся в мир. Пока еще виртуально, дистанционно. Он развил активность, обзванивая из-за рубежа своих партнеров. Раздал многочисленные указания, разблокировал банковские счета. В общем, развил кипучую деятельность, как и обещал. Однако сам появляться на Родине не спешил. Видимо, пугали некоторые правовые аспекты его деятельности. Его адвокаты наводили мосты с прокуратурой и следственным комитетом, выбивая из них гарантии неприкосновенности.

По поводу его возвращения на старом месте – в излюбленной бане – состоялась грандиозная пьянка. Всего собралось человек десять чиновников и бизнесменов – это были те люди, кто еще недавно здесь же ронял скупую слезу в рюмку виски по безвременно ушедшему товарищу и другу.

Завернувшись в простыни, приближенные Мопса предавались чревоугодию. Вино и виски лились рекой, икра стояла поперек горла. Должны были подъехать нимфы. Гульбище было распланировано в старых добрых традициях.

– Вернулся, Мопс. Отец родной, – пьяно всхлипывал Лелик. – Вернулся, рожа пархатая!

– Ну, чтобы были, – поднял рюмку прокурорский работник, считавший, что между первой и второй промежуток небольшой, а между девятой и десятой его вообще быть не должно.

В этот вечер о Мопсе с пьяных глаз наговорили много чего. Слышались и нотки недовольства – вынужденная отлучка обошлась всем в копеечку. Но возвращение сулило то, что все вернется на круги своя, – поэтому в основном в речах и тостах господствовал оптимизм, переходящий в бурное ликование.

Надрались все до полного непотребства. Девушки из элитного агентства «Московский Эрос» сильно скрасили вечер. Только Кунар сидел понурый и думал о чем-то своем, достаточно формально пригубляя свою рюмку. Никто на него не обижался. Все знали, что у ветерана-афганца и по совместительству заслуженного бандита Российской Федерации бывают периоды, когда на него накатывает мрачная тоска.

– Чего, не рад, что Мопс вернулся? – спросил Лелик, обнимая старого вояку за плечо и пьяно икая. – Теперь бизнес пойдет.

– К чертям собачьим ваш бизнес!

– Э, ну ты чего, Гриша?

– Все путем. Счастье вам будет отныне, и потерянные бабки вернутся сторицей.

– Вот умеешь ты ввернуть приятное словцо, – расплылся в улыбке Лелик.

– Эх, – махнул рукой Кунар.

Подробности возвращения Мопса в дело, а также пьянки с некоторым смаком донес до Капанадзе Лелик, с которым они встретились в саду Эрмитаж. Когда распахнулись двери узилища и бизнесмен шагнул на свободу, то на радостях пообещал держать муровца в курсе того, что происходит в их узком кругу и касается всей этой криминальной заварушки. И, что любопытно, выполнял свое обещание исправно.

Хотя преступление, можно считать, раскрыто, остались только стандартные мероприятия по оперативному сопровождению уголовного дела, типа организовать опознание, передать повестки, забрать справки из психдиспансера на обвиняемых, Капанадзе не отпускало ноющее, как заноза, ощущение недосказанности и незавершенности.

– Значит, у вас всеобщее ликование с блек-джетом и шлюхами, – сделал Капанадзе вывод из короткого рассказа Лелика.

– Ну да. Еще бы. Главное – стабильность в этом мире. Стабильность – это когда стабильно течет денежный ручеек. С Мопсом она вернулась… Куришь?

– Не хочу, – покачал головой Капанадзе.

Лелик зажег сигарету и затянулся.

– Ну и, конечно, радость, что друг жив остался, – вставил Капанадзе.

– Кто? Мопс. Ну да, – равнодушно произнес Лелик.

– Что так неуверенно?

– Честно? То, что Мопс коптит небо, радости никому не доставляет, кроме него самого. Ну и, может, Кунара, потому что они как бы друзья. Хотя это уже звучит смешно – Мопс никого не считает другом. Для него все только инструменты.

– Эффективный менеджер.

– Точно. И к нему такое же отношение. Вернулся дирижер. А если точнее, насос, который будет помогать выкачивать деньги из окружающей среды.

– Мило.

– Еще как. Там, где большие деньги, там люди заканчиваются, – вздохнул Лелик. – В этом Кунар прав.

– Ну а ты?

– А я такая же сволочь, как все. Только осознаю это. И иногда стараюсь быть лучше.

После встречи Капанадзе вернулся в непривычно пустой кабинет. С утра всех разогнал – кого в изолятор работать с задержанными, кого собирать бумаги и выполнять следственные поручения. Поэтому мог побыть в тишине и одиночестве, без вечной фоновой трескотни об Интернетах, восточных учениях и новых классных киношках.

У него в голове давно сложилась схема всего происшедшего. Версия эта была дикая. Как ее подтверждать, он не знал. И вообще был не уверен, что ему дадут копать – слишком все умозрительно. Но покоя не было. Знал, что и не будет, пока не поставит все точки над «i».

Он вспомнил слова Лелика о том, что Кунар пребывает в мрачном расположении духа. И ведь недаром же.

А что, если попытаться разрубить гордиев узел? Просто, одним ударом…

Решено!

Капанадзе нащелкал номер телефона.

– Здорово, старый греховодник, – произнес он.

– Здорово, опер, – отозвался Кунар. – Крутишь дырки для новой звездочки за окончание дела?

– Дело далеко не закончено, Кунар. – Капанадзе, уловивший некие интонации в голосе собеседника, интуитивно сделал шаг навстречу: – А ты ничего не хочешь мне рассказать?

Молчание длилось довольно долго. Потом Кунар произнес как-то зло:

– Вот что, подъезжай ко мне в офис. Там переговорим.

– Уже еду…

Капанадзе встречал у дверей Северной башни Москва-Сити лощеный молодой и приторно-вежливый сотрудник в стандартном сером костюме.

– Григорий Павлович просил проводить вас. – Он ослепительно улыбнулся, демонстрируя, что у него отличный дантист, перепиливший родные зубы на металлокерамику.

Они поднялись под небеса. В просторном зале для переговоров огромный круглый стол, стулья и кресла из стали, дерева и кожи были выдержаны в стиле хай-тек. Окно во всю стену открывало изумительный вид на Москву.

Минут пять Капанадзе любовался пейзажем. Наконец, появился осунувшийся Кунар. Он крепко пожал протянутую руку и пригласил присесть в кресла.