Андрей Константинов - Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Всё. Кроме одного: что за баба и при чем здесь Литва?

– Баба – любовница Литвы. С характерной фамилией Нежданова. И самое последнее. Виталий?

– Я!

– Дозвонись до Ольги и поручи ей, не заезжая в контору, прошвырнуться до своей подруги, во «Владимирский Пассаж».

– А на кой?

– Пускай поводит жалом, послушает, что сотрудники фитнеса говорят за вчерашнее происшествие и какие на данный момент там имеют хождение легенды и мифы. В идеале, лучше бы таковых не было вообще. Ибо в нашем случае любая шумиха только во вред.

С этими словами Мешечко вышел из курилки, оставив народ задумчиво почесывать репы.

– Блин, Виталя, ну кто тебя про деньги за язык-то тянул? – сурово обратился к приятелю Холин.

– Да оно как-то само собой вырвалось.

– Оторвать бы тебе эту «само-собойку». Чтоб больше не вырывалась! А теперь всё – по твоей милости народ пролетел мимо денег. Кстати, на деревенские каникулы в Громово можешь не рассчитывать.

– А это еще почему?

– А потому, что раз уж мы отказались от платного лечения, то в бесплатном госпитале ГУВД, с твоим тяжким заболеванием, тебе корячиться еще с месяц.

– И это как минимум! – хохотнув, подтвердил Шевченко…

Утренние занятия в Надькиной группе «молодящихся старушек» должны были закончиться через пятнадцать минут. В ожидании подруги Ольга прошла в сетевую кофейню, расположенную на втором этаже «Владимирского Пассажа», и заказала себе большую баклаху «американо». «Может, хотя бы такая лошадиная доза поможет проснуться?»

Уже третьи сутки кряду Прилепина катастрофически не высыпалась, по полночи просиживая над распечатками – теми, что в прошлую субботу подогнал ей Мешок. Поначалу Ольга весьма скептически отнеслась к этой работе и долго не решалась за нее приняться. Словно бы прочитав ее мысли, в понедельник Андрей вызвал ее на откровенный разговор и сумел найти правильные слова, после которых та кординально пересмотрела свои взгляды в части целесообразности «охоты на ведьм» и поисков «внутреннего врага».

– …Если допустить, что честных милиционеров абсолютное и подавляющее большинство, – откровенно поделился с ней наболевшим Мешечко, – то почему же тогда они не могут быстро и чисто справиться с омерзительным меньшинством? Ведь в подразделениях все равно как в деревне: все всё друг про друга знают. И если уровень трат, благосостояние еще можно попытаться замаскировать, то вот человеческие или, наоборот, нечеловеческие качества все равно не утаишь и не спрячешь. Я это к тому веду, что «оборотню» замаскироваться так, чтобы рядом стоящие в одном строю хорошие товарищи этого не заметили, – практически нереально. А если «хорошие милиционеры» не замечают сидящего рядом, в том же кабинете, мерзкого «крота» и паскудно коррумпированного оборотня, – то эти ребята, может быть, и хорошие люди, но вот как милиционеры – точно профнепригодные.

– А что, если «хорошие» молчат про «плохих» всего лишь из-за ложно понимаемого чувства товарищества? – высказала тогда предположение Ольга. – Не допускаешь такой вариант?

– Допускаю. Но тогда они опять же – странные какие-то ребята. Хоть убей, не понимаю, почему здоровое большинство не в силах создать атмосферу нетерпимости по отношению к нездоровому меньшинству? Почему никто даже не пытается «выдавливать» негодяев из органов? Не путем подковерных игр и закулисных интриг, а опираясь исключительно на здравый смысл. В целях собственной же безопасности и сохранения целостности системы.

– Значит, в нашем случае ты ставишь целью выдавить из «гоблинов» Наташу, в которой ты с некоторых пор разочаровался?

– Нет. Я хочу всего лишь для начала разобраться. К слову, разочаровывать могут только те, на кого ты надеешься и кому доверяешь. Так вот, я хочу понять, кому в нашем подразделении я могу доверять. Здесь, – Андрей взял небольшую паузу, внимательно посмотрел на Ольгу и добавил тихо: – Здесь, помимо тебя и Гришки, разумеется…

…Надька припозднилась на десять минут и появилась ровно в тот момент, когда Ольга опустошила одну кофейную чашку и принялась за другую. А все потому, что гарантированная рекламным слоганом «стопроцентная бодрость» обозначать себя почему-то не спешила: спать по-прежнему хотелось безумно.

Сначала подруги говорили о каких-то милых пустяках, о всякой ерунде, по-бабски сплетничали, пока, наконец, Вылегжанина между делом не упомянула о главном:

– …Прикинь, а у нас тут вчера вечером в зале один эпилептик чуть кони не двинул.

– Это как? – насторожилась Ольга.

– Говорят, сидел себе спокойненько, вроде нормально всё было. А потом подошел к аппарату, водички попил и – ка-ак грохнется на спину! И всё, в полном ауте: только пена изо рта. В общем, жуть! Слава богу, вчера не моя смена. Я бы от такого зрелища сама в обморок рухнула!

– На самом деле, ничего выдающегося в этом нет, – равнодушно пожала плечами Прилепина. – Эпилепсия, она же падучая, – весьма распространенное неврологическое заболевание.

– Странно, что этого парня с такой болезнью вообще на работу в охранники взяли.

– А что, этот, который грохнулся, он охранник?

– Ага. Телохранитель Анзори Гурцелая. Знаешь такого?

– Что-то такое слышала.

– Самый натуральный бандит, – понизив голос, сказала Вылегжанина. – Зараза такая!

– А почему зараза?

– Да каждый раз одно и то же: минут двадцать занимается, а потом по часу со своими девками в сауне трахается. А нам после них убирай… Думаешь, приятно? Еще какой-нибудь ВИЧ (тьфу-тьфу-тьфу) или гонорею подцепишь.

– Так гнали бы их взашей!

– Да ты что?! Гурцелая у нас по разряду ВИПов проходит.

– И много у вас здесь таких? ВИПов, с саунами?

– Под два десятка наберется… Кстати, подруга, вынуждена тебя огорчить.

– Что такое?

– Людвиг Ромуальдович… Помнишь, я еще собиралась его тебе сосватать? Так вот он, похоже, жениться собрался.

– Ай-ай-ай!

Подруга сарказма явно не уловила. Сказала наставительно:

– А ведь я тебя предупреждала: пока ты будешь иметь в виду, другие – уведут. Так оно и получилось.

– Вот такая я раззява.

– А как у тебя вообще на личном фронте? – Вылегжанина изучающе посмотрела на Ольгу. – Всё понятно. Судя по внешнему виду, секс по-прежнему от случая к случаю?

– Без комментариев.

– Да уж, комментарии здесь излишни… Слушай, Прилепина, а хочешь я тебе своего Стасика уступлю?

– Как так? Ты же хвасталась, что полгода его приручала?

– Так ведь чего не сделаешь для счастья институтской подруги! Тем более, он мне начал порядком надоедать – в голове один «трах». А поговорить… Я уже молчу по душам, хотя бы просто поговорить – не о чем.

– Нет, спасибо. Такого счастья мне не надо.