Луиз Пенни - Жестокие слова

— Я подожду. Вопрос небольшой.

Она исчезла, а Бовуар остался у входа, восхищаясь свежей белой краской, полированной мебелью, цветами в коридоре чуть дальше. Все это создавало ощущение порядка, покоя и гостеприимства. В старом доме Хадли. Бовуар никак не мог в это поверить. Несмотря на все недостатки Марка Жильбера, ему удалось это сделать. Свет проникал внутрь сквозь окно в фойе и отражался от деревянного пола.

Сверкающего пола.

Когда вернулась мадам Жильбер с Марком, инспектор Бовуар, подняв коврик, разглядывал пол в небольшой прихожей.

— Что случилось? — спросила она.

Бовуар поднял глаза и жестом попросил их оставаться на месте. Потом снова согнулся.

Пол был обработан морилкой «Варатан». Он был ровный, твердый, чистый, матовый. За исключением одного небольшого мазка. Бовуар встал, отряхнул колени.

— У вас есть беспроводной телефон?

— Сейчас принесу, — сказал Марк.

— Может, ваша матушка сделает это? — Бовуар посмотрел на Кароль Жильбер, та кивнула и вышла.

— Что случилось? — спросил Марк, наклоняясь и всматриваясь в пол.

— Вы знаете, что случилось, месье Жильбер. Вчера ваша жена сказала, что вы никогда не пользовались «Варатаном», что вы старались быть максимально экологичными. Но это была ложь.

Марк рассмеялся:

— Вы правы. Мы и в самом деле использовали здесь «Варатан». Но это произошло до того, как мы узнали, что есть кое-что получше. Поэтому мы отказались от «Варатана».

Бовуар уставился на Марка Жильбера. Он слышал шаги Кароль, которая возвращалась с беспроводным телефоном, постукивая каблучками по деревянному полу.

— Я пользуюсь «Варатаном», — сказал инспектор. — Видимо, меня экологические проблемы волнуют не так сильно, как вас. Я знаю, этой морилке требуется около суток, чтобы впитаться. Но по-настоящему затвердевает она примерно через неделю. Этот «Варатан» положен не месяц назад. Вы не начинали работать с ним. Вы его использовали в последнюю неделю.

Наконец Марк Жильбер разволновался:

— Послушайте, я воспользовался этой морилкой как-то ночью, когда все спали. Это было в прошлую пятницу. Дерево тут хорошее, и оно будет изнашиваться сильнее, чем все остальные полы в гостинице. Поэтому я и решил воспользоваться ею. Но только здесь. Нигде больше. Я думаю, что Доминик и мама даже не знают об этом.

— Вы все время пользуетесь этой дверью? Ведь это же у вас главный вход.

— Мы паркуемся за углом и входим через кухню. Парадным входом никогда не пользуемся. Он для наших гостей.

— Вот телефон, — сказала появившаяся Кароль Жильбер.

Бовуар поблагодарил ее и позвонил в бистро.

— Старший инспектор Гамаш у вас, s’il vous plaît? — спросил он у Оливье.

— Oui? — услышал он низкий голос шефа.

— Я тут нашел кое-что. Думаю, вам надо подойти. И принести набор для обследования места преступления.

— Места преступления? Это что еще значит? — спросил Марк, начиная раздражаться.

Но Бовуар перестал отвечать на вопросы.

Через несколько минут появились Гамаш и Морен, и Бовуар показал им покрытый морилкой пол. И еще маленький мазок, портивший идеальное покрытие.

Морен сделал снимки, потом, надев перчатки и взяв пинцет, отобрал образцы.

— Я немедленно отвезу это в лабораторию в Шербруке.

Морен ушел, а Гамаш и Бовуар повернулись к Жильберам. Доминик как раз пришла из магазина с покупками.

— Что случилось? — спросила она.

Все они стояли в большом холле вдали от входа, на котором повесили желтую полицейскую ленточку; ковер теперь был свернут.

Лицо Гамаша стало суровым, всякое подобие дружелюбия исчезло.

— Кем был убитый?

Трое ошарашенных людей смотрели на него.

— Мы вам уже сказали, — ответила Кароль. — Мы не знаем.

Гамаш задумчиво кивнул:

— Да, вы это говорили. А еще вы говорили, что никогда не видели человека, отвечающего описанию убитого, однако вы видели. По крайней мере, видел один из вас. И один из вас точно знает, каковы будут результаты лабораторного анализа.

Теперь они уставились друг на друга.

— Мертвец был здесь, лежал в вашей прихожей, когда морилка еще не схватилась. Она прилипла к его свитеру. И у вас на полу — клочок его свитера.

— Но это смешно, — сказала Кароль, переводя взгляд с Гамаша на Бовуара. Она тоже могла перевоплощаться, и милая хозяйка превратилась в фурию, непримиримую, со злыми глазами. — Немедленно оставьте наш дом.

Гамаш едва заметно поклонился и, к удивлению Бовуара, повернулся к выходу, перехватив взгляд подчиненного.

Они двинулись по грунтовой дороге в Три Сосны.

— Отличная работа, Жан Ги. Мы два раза обыскивали этот дом и оба раза не обратили на это внимания.

— Так почему мы уходим? Надо было остаться и допросить их.

— Возможно. Но время играет на нас. Один из них знает, что у нас будут доказательства, вероятно, еще до конца этого дня. Пусть он понервничает. Поверь мне, я не оказываю им ни малейшей услуги.

И Бовуар, прикинув, как обстоят дела, понял, что его шеф прав.

Перед самым ланчем в оперативном штабе появился Марк Жильбер.

— Могу я поговорить с вами? — обратился он к Гамашу.

— Вы можете поговорить с нами со всеми. Никаких секретов больше нет, не правда ли, месье Жильбер?

Марк ощетинился, но сел на указанный ему стул. Бовуар кивнул Морену: мол, присоединяйся со своим блокнотом.

— Как видите, я пришел добровольно, — сказал Марк.

— Вижу, — ответил Гамаш.

Марк Жильбер шел на старый железнодорожный вокзал медленно, тщательно обдумывая, что им сказать. Когда он объяснялся с деревьями, камнями и летящими на юг утками, его объяснения звучали вполне убедительно. Теперь он не был так уверен.

— Слушайте, я знаю, это звучит смешно, — начал он с той самой фразы, которую зарекся произносить. Он пытался обращаться к старшему инспектору — не к этому хорьку-заместителю или идиоту-мальчишке с его блокнотом. — Но я просто нашел там тело. Меня замучила бессонница. Я встал и направился в кухню, чтобы приготовить сэндвич. И тут увидел его. Он лежал у передней двери.

Он смотрел на Гамаша, который наблюдал за ним спокойными, заинтересованными карими глазами. Они не обвиняли, даже не выражали недоверия. Старший инспектор просто слушал.

— Было уже, конечно, темно, и я зажег свет и подошел поближе. Я подумал, что какой-то пьянчужка забрел на холм из бистро, увидел наш дом и устроился поудобнее.

Он был прав: эта версия звучала смешно. Но Гамаш ничего не сказал.

— Я хотел позвать на помощь, но не решился расстраивать Доминик или мою мать. И тогда я подошел к нему поближе и увидел его голову.

— И вы поняли, что он убит, — сказал Бовуар, не веря ни слову из объяснений Марка.

— Именно. — Марк благодарно посмотрел на инспектора, но увидел его ироническую ухмылку. Тогда он повернулся к Гамашу. — Я не мог в это поверить.