Алексей Макеев - Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)

– Не помню. Ничего такого в память не врезалось. Было по молодости пару раз, когда морду бил… хулиганам всяким. Один раз до меня докопались, когда я с девушкой шел, в другой заступился за парня, когда его трое метелили. Но это было несколько лет назад, и за такие вещи, извините, в подворотне ножом в печень пыряют, а не устраивают фейерверк в мусорном баке.

– Да, фейерверк был приличный, – задумчиво произнес Гуров. – Я его сам не видел, только по рассказам сужу. Но, судя по тому, на каком расстоянии мусор разбросан, это было зрелищно. Ладно, давайте конкретнее. Вспомните, пожалуйста, историю весны 2003 года, когда вы в составе группы спецназа во главе с майором Шаминым отправились в горы перехватывать группу боевиков и переправлявшегося через границу с ними Магомеда Евлоева. Помните? Вас тогда без подготовки в авральном порядке отправили на перехват, а когда вы заняли в горах позиции, вас срочно отозвали и запретили даже показываться боевикам на глаза. Тогда без вести пропал снайпер вашей группы по фамилии Рубич.

– А-а, помню. Нелепая ситуация! Хотя, если разобраться, то не нам было судить о причинах таких противоречивых приказов. Может, разведке нужно было, чтобы Евлоев прошел беспрепятственно, может, их интересовали связи Евлоева, цель его заброски? Мало ли.

– Вы отвлеклись, Сергей. Давайте вспомним обстоятельства пропажи Рубича.

– Я сейчас уже точно не помню, но там что-то со связью, кажется, произошло. Командир думал, что передал приказ, а Рубич то ли не ответил, то ли ответил, но почему-то не отошел. Не помню точно.

– Странно. Ребята, с кем мы разговаривали, утверждают, что у вас с командиром при выходе был тяжелый разговор на повышенных тонах, а вы говорите, что не запомнили. Или в спецназе перечить командирам и упрекать их в порядке вещей?

– Нет, конечно.

– Значит, не помните ничего необычного? – после длительного ожидания снова спросил Гуров.

– Вы знаете, во время таких вот операций всякое бывает. Для мирной жизни все это необычно, а для боевой обстановки… А почему вы меня про ту операцию спрашиваете?

– Видите ли, Сергей, нам кажется, что Рубич выжил, вернулся и теперь мстит всем, кого считает виноватым в том, что его тогда бросили.

– Да ладно! – Черненко наконец посмотрел на собеседника широко раскрытыми глазами, даже чуть-чуть весело. – Рубич начал мстить? Он гранатами во всех кидает? И в меня тоже? Да бред какой-то!

– Да, – тихо ответил Гуров. – Вы правы, это полный бред. Но только Рубич прислал на электронную почту Шамину, он уже стал полковником, угрожающее письмо, и на следующий день Шамин был застрелен в затылок. Недавно убит полковник Еременко, который в то время служил в штабе группировки внутренних войск в Чечне и который передавал вам этот приказ об отходе. Свидетели опознали Рубича в лицо. Аналогичное угрожающее письмо получил генерал Волжанов, имевший отношение в те времена к вашей операции, но мы успели его взять под охрану. Письмо Волжанову Рубич тоже подписал своим именем. А еще он навещал свою невесту, с которой расстался на десять лет по этой причине. И ей он всю ночь рассказывал о том, как он обижен, как зол и как страстно желает всем отомстить за годы мучений. Ну как? Бред, говорите?

– Если бы… – Черненко откровенно побледнел и смотрел на собеседника уже без иронии. Он сглотнул комок в горле и попытался спокойно спросить: – Мне сказали, что покушавшегося задержали. Это Рубич?

– В том-то и дело, что это не Рубич. Поэтому нам ничего и непонятно.

– Если все, что вы мне рассказали, правда, то парень съехал с катушек. Это же очевидно! Это все настолько нелепо, что даже не верится в реальность происходящего. И если бы вы мне не представились, я подумал бы, что надо мной неумно шутят. Я не понимаю, а при чем тут я, если это даже и Рубич. Я такой же солдат, как и он. И я мог оказаться на его месте, и сотни других оказывались в подобных ситуациях. Я не понимаю, товарищ полковник!

– Я тоже. И все-таки. В ту ночь, когда Шамин отдал приказ отходить, где были вы?

– Он приказал скрытно отходить и не выдавать себя, – угрюмо заговорил Черненко. – Это немного разные вещи. Мы отходили по парам, выполняя приказ. Один отходит, второй прикрывает от возможного нападения. Меня или кого-то другого винить Рубичу не в чем. Я, да и большинство членов группы просто не знали, что он остался там. Руководит боем командир, он принимает решения, отдает команды. Солдаты просто выполняют их.

Вот и еще одно мнение участника тех событий, думал Гуров, спускаясь вниз в допросную комнату. Третье мнение. Черненко можно понять, его позиция – позиция офицера, командира. Для него многое уже в прошлом, произошло напластование других событий, других операций, других драматических историй. И все же, кто этот идиот, который швырял гранаты и палил из пистолета?

– Але, Лев Иванович! Говорить удобно?

– Да, что у тебя в страховой компании? – остановившись на лестнице, поднес трубку к уху Лев.

– История Черненко подтвердилась. Мне, со слезами и соплями, сама директорша, эта Виктория все рассказала. С сотрудниками мы тоже побеседовали. Парень он по отзывам нормальный, командирская хватка есть, потому и в начальниках удержался. Справедлив, но требовать тоже умеет. Думаю, что в компании на него зуба нет ни у кого. А с клиентами он дел не имеет. Его дело – контролировать работу филиалов. Не отсюда ноги растут.

– А сам он никому не рассказывал о себе, о службе?

– Я этот вопрос всем специально задавал. О службе он не любил распространяться. Больше всего о нем знает один экс-полковник из кадровой службы, но тому положено по должности знать подноготную каждого. Он, кстати, отзывался о Черненко нормально, как о сильном мужике, говорит, есть в нем характер.

– Понял, Станислав. Давай приезжай в МУР, к Волкову. Тут интересные дела назревают.

Парня лет двадцати восьми, с растрепанными волосами, немного даже полноватого, ввели в комнату. Гуров смотрел на него, пытаясь разглядеть лицо, опущенное вниз. Вид у этого человека был такой, как будто он сильно провинился, и ему очень стыдно, он даже не может смотреть взрослым в глаза. Точно, поймал себя Гуров на сравнении. Точно так выглядит нашкодивший школьник в кабинете директора в ожидании вызванной матери. Причем не старшеклассник!

А ведь парень играет. И играет он роль не совсем удачную, но для него хорошо знакомую. Инфантильность, заторможенное развитие на уровне школьника. Такое бывает часто, и при определенных криминальных наклонностях это все приобретает чудовищные формы. Недостаток интеллекта провоцирует жестокость, граничащую с садизмом, беспринципность, гиперэгоизм и полное пренебрежение моралью общества.

– Садись, – приказал Гуров и кивком отпустил сержанта.