Алексей Макеев - Ментовский крюк

Крячко озадаченно потер кончик носа.

– Слушай, Лева, это, конечно, в порядке бреда, но… Тут ведь на комбинате таджики работают…

Гуров возразил:

– Но они же все-таки работяги, а не киллеры. Конечно, предположить мы можем все что угодно, но реальных фактов пока нет. Так что давай опираться на факты. И для того чтобы их собрать, я снова отправлюсь навестить негостеприимную и коварную мадам Пахомову, а ты похулигань на комбинате.

Крячко нахмурился:

– Ты собираешься снова залезть в эту мышеловку? Это может быть опасно для жизни.

Гуров пожал плечами:

– Если меня хотели убить, то зачем отпустили? Или ты думаешь, что я сам в беспамятстве освободился? Вряд ли. Так что доедаем – и вперед.

И полковники навалились на остывшие чебуреки с удвоенной энергией.

До особняка вдовы Гуров добрался, поймав частного водителя. Директор Зайцын машину не прислал. Гуров расценил это как намек – погостил, пора и честь знать. Его начали понемножку выживать. А если не поймет, глядишь, через день-другой переселят из президентского люкса в каморку по соседству со Станиславом.

Убийство Мирского в Москве тоже повлияло на отношение директора. Гуров в его глазах наверняка лишился высокого покровителя. А если допустить, что Зайцын и в самом деле приложил руку к этому убийству… На ум сыщику пришла поговорка: «Трудно жить без пистолета».

Он не собирался долго задерживаться в особняке, поэтому попросил водителя подождать. Но едва полковник вошел в калитку, как услыхал за спиной звук отъехавшей машины. Это было странно. Гуров не рассчитывал, что его встретят с распростертыми объятиями. Он просто хотел посмотреть Ксении Мартыновне в чистые глаза и задать пару-тройку вопросов на засыпку. И по морде врезать. Но это уже морально, а не физически. Гуров женщин никогда не бил, даже мазохисток на 8 Марта.

Дверь оказалась не закрытой, замок вывернут с мясом и костями. Дом встретил сыщика тишиной. Он громко постучал в уже приоткрытую дверь. Потом громко спросил, как в американском кино:

– Эврибади хоум?

Ответом ему было молчание. Он вошел. И тут же пожалел, что вообще сюда приехал. Потому что четвертьвековой опыт службы в уголовном розыске, интуиция или шестое чувство – можно это называть как кому захочется – безошибочно подсказали ему, что в доме произошло убийство. И что убийца, возможно, все еще находится в доме и сейчас.

Но теперь бежать и дергаться было поздно. Уже натоптал. Полковник двинулся единственной оставшейся дорогой – вперед.

Гуров сразу отметил приметы беспорядка: распахнутую дверь ванной комнаты, в которой продолжал гореть свет, ворох белья на полу возле шкафа. Он прошел дальше и под лестницей увидел висевшую Ксению Мартыновну.

На полу валялось большое махровое полотенце. Вероятно, оно упало с тела убитой. На полотенце с висевшего на крюке тела капала вода, смешанная с кровью. Она успела сильно пропитать материю и растеклась по полу лужицей. Значит, с момента убийства прошел не один час. Тогда что здесь столько времени может делать убийца? Остался в засаде поджидать милицию? Или, сделав дело, прилег отдохнуть, да и заснул? Океан загадок.

Сыщик направился в дальний конец дома, где так и не успел побывать в прошлый визит. И здесь его ждал сюрприз. Легкий сквознячок донес до него знакомый запах. Так замечательно могла пахнуть только одна-единственная вещь на свете – сигара господина Аверина.

Краем глаза Гуров заметил сбоку движение. Он обернулся. С высокого подиума прямо на него обрушился сам господин Аверин. Полковник отпрянул в сторону. В следующий момент он почувствовал пронзительную боль в затылке и потерял сознание.

Полковник Крячко разглядывал невысокого худощавого мужика лет сорока – сорока пяти. Лицо у мужика было загорелым и обветренным, как у геолога, руки – жилистыми и грубыми, глаза умными. Мужик производил впечатление надежности.

– Меня Игорем зовут, – признался он.

Рядом с Игорем стоял опер-«студент»

Витя и нервно протирал очки.

– Я с вами больше не смогу летать, меня теперь не отпустят, – вяло оправдывался Витя. – Но я договорился с Игорем. Он инструктор по дельтапланеризму. Меня учил летать. Бывший «афганец», парашютист-десантник.

– Парашютист – это хорошо, – неожиданно оживился Крячко. – А ночные прыжки совершать приходилось?

Игорь скромно улыбнулся и развел руками:

– Да мне что днем, что ночью, без разницы.

– А можно на высоте двигатель вырубить и планировать? – не отставал Крячко.

– Нет проблем…

– Тогда поехали!

– О чем речь? У меня машина за углом. Аппарат дома, это недалеко, за городом.

– Только сначала на комбинат меня завези, мне с директором тему одну перетереть надо.

Крячко мигом погрузился в оранжевую «Ниву» инструктора-дельтапланериста. Машина тронулась, Витя долго с тоской смотрел им вслед. Потом вздохнул, повернулся и с обреченным видом направился к дверям управления тянуть лямку розыска по заведомо безнадежному делу.

Когда Гуров пришел в себя, то обнаружил, что сидит на полу, при этом руки его связаны за спиной, а рот заклеен пластырем. Он принялся восстанавливать в памяти путь, который привел его в столь неудобное положение. Первым делом перед его мысленным взором всплыло лицо господина Аверина. Перед тем как отключиться, полковник увидел, как тот бросился на него откуда-то сверху.

Справа послышался легкий приятный хрип. Гуров повернул голову, насколько позволила неудобная поза, и тут увидел лицо господина Аверина, уже не в памяти, а воочию. Тот не менее комфортно, чем и сам полковник, устроился возле стенки со связанными руками и заклеенным ртом.

Это в корне меняло дело. Двое – не один. Помогая друг другу, можно легко избавиться от любых пут. Только если друг другу. А если враг врагу?

Но выяснение отношений пришлось отложить на неопределенное время по причине прибытия новых действующих лиц. На сцене появился председатель общества по борьбе с криминалом, бандитский авторитет Кудряш в сопровождении пары мордастых членов того же общества.

Братки были хоть куда – коротко стриженные, с золотыми цепями на шее, в кожаных куртках и в спортивных штанах «от Адольфа Дасслера». В столицах такие динозавры-мамонты давно перевелись, а тут, в глубинке, – пожалуйста. Если бы не связанные руки и отсутствие пистолета, Гуров даже обрадовался бы их появлению. Как архитектор, который увидел вдруг среди бетонных городских коробок старинный деревянный особнячок. От обоих так и веяло старыми добрыми временами.

– Куда смотришь? Сюда смотри! – рявкнул Кудряш и мстительно пообещал: – Ну что, теперь сочтемся? Я тебе, гаду, за все отомщу. Причем жестоко. Пацаны помогут, – он кивнул на сопровождающих. – А твой железный палец лично откушу. Специальными кусачками по металлу. Может, хочешь что-то сказать?