Алексей Макеев - Кремлевская пуля

Зная, что время в запасе у него есть, Гуров ехал медленно и осторожно. Поясница, хоть и значительно меньше, но все-таки болела, так что ему было не до лихачества. Уже в Москве Лев Иванович остановился возле аптеки, объяснил продавщице, что у него приступ радикулита, купил самое сильное обезболивающее, шприцы и перцовый лейкопластырь.

Дома Мария только невольно ахнула и спросила:

– Лева, что с тобой? Чем от тебя так пахнет?

– Не деликатничай, – он поморщился, – не пахнет, а воняет. Это мне поясницу прихватило, вот Стас меня чем-то и натер. Я сейчас в душ, потом себе укол сделаю и ты мне пластырь налепишь. По делам ехать надо!..

Лев Иванович долго стоял в душе, прогревал очень горячей водой поясницу, а заодно смывал вонючую мазь. Не ехать же к Попову, благоухая такими ароматами! Потом он сделал себе укол обезболивающего. Но вот когда Мария налепила ему первый перцовый лейкопластырь, настоящий полковник взвился чуть не под потолок. Перец на кожу, и так раздраженную, – это уже слишком!

– Снимай немедленно! – заорал он.

Перепуганная Мария резко сдернула лейкопластырь, и Гуров снова взвыл. Повышенной волосатостью он не отличался, но боль все равно была дикая. После такой сам радикулит уже как-то всерьез не котировался.

Лев Иванович решил, что с него хватит и обезболивающего укола. Он быстро собрался и поехал к Попову хорошо знакомой дорогой.

Алексей Юрьевич лишь взглянул на гостя и сразу осторожно поинтересовался:

– Что-то случилось? У вас такой изможденный вид.

– Ерунда, – как можно небрежнее ответил Лев Иванович, но сесть в кресло все же не решился, остался стоять, делая вид, что любуется садом. – А где ваш зверинец? – спросил он, имея в виду кота и собаку.

– Наверх загнал и в комнате запер, а то ведь эти черти не дадут спокойно поговорить. Забалованы настолько, что могут и на колени запрыгнуть, и бухнуться на пол животом вверх, чтобы им его почесали, – объяснил Попов и сказал: – Лев Иванович, я подумал, что вы не будете против, если в нашем разговоре примут участие мои коллеги. Дело-то общее.

– Алексей Юрьевич, а вы не забыли, что я не первый год замужем? – довольно жестко поинтересовался Гуров. – Я приехал сюда исключительно из уважения к вам, а не для участия в закрытых совещаниях на высоком уровне. Я для этого ни званием, ни положением не подхожу. Кроме того, умозрительно я готов допустить вероятность того, что на нашего президента может быть совершено покушение, но совершенно не верю в то, что это намерение может быть реализовано. Во всяком случае, со своей колокольни я такой возможности не вижу.

– Но ведь есть и другие колокольни, верно? – ровным голосом спросил Попов. – Поверьте, те люди, которых я жду в гости, не привыкли пугаться по пустякам, тени своей не боятся и от малейшего шороха не вздрагивают. Если они разделяют мои опасения, то причины для этого у них есть. Вы являетесь экспертом в определенной области, и им хотелось бы узнать ваше мнение. Такое объяснение вас устроит?

– Вполне. – Лев Иванович кивнул. – Буду рад, если смогу оказаться полезным. Прошу извинить за несдержанность.

– А разве вы были несдержанны? – Алексей Юрьевич усмехнулся. – Но что же вы все стоите? Присаживайтесь!

– Радикулит, – вынужден был признаться сыщик. – Вчера на холодной земле посидел, и вот результат. Давненько он меня не навещал!

– Простите, тут моя вина. – Алексей Юрьевич горестно покачал головой. – Я как-то упустил это из виду, да и Степан не догадался вам что-нибудь из лодки принести.

– Бросьте. Мне самому пора уже умным быть и помнить, что я не мальчик, – успокоил его Лев Иванович.

– Но я теперь хоть отчасти понимаю ваше нервозное состояние. Болеть, конечно, очень неприятно, – сочувственно сказал Попов.

Тут раздался звонок, и он пошел встречать гостей. Одного из них Гуров знал – кто же не знает главу администрации президента Олега Михайловича Александрова? – а вот имена остальных ему ничего не говорили. Процедура представления много времени не заняла. Потом все прошли в столовую и расселись вокруг стола, накрытого для чая.

Гуров опускался на стул медленно и осторожно, но боль все равно стрельнула. Он постарался замаскировать свою гримасу подобием улыбки.

– Лев Иванович, пока я чаем займусь, вы расскажите моим коллегам свое видение ситуации, – предложил Попов.

Гуров очень сжато, но исчерпывающе высказал свое мнение.

После недолго молчания Александров уверенно сказал:

– Можете забыть о втором варианте. Это не тот случай.

– Тем лучше, – заметил Лев Иванович. – Но и в первом варианте может существовать второй пункт, да и подпункты тоже. Я бы хотел, если возможно, прояснить для себя некоторые моменты.

– Спрашивайте, – разрешил Александров.

– Алексей Юрьевич сказал, что в своих подозрениях опирается на ощущения, но они подкреплены некими косвенными доказательствами. Я могу узнать хотя бы в первом приближении, что они собой представляют?

– Скажем так, некоторые сотрудники отдельных посольств резко активизировались, – обтекаемо ответил тот.

– Больше ничего? – уточнил Гуров, но ответа не получил и продолжил: – Это по времени как-то совпадает с моментом начала подготовки пакета законов?

– Нет, эти документы начали подготавливаться довольно давно. Но реалии жизни заставляли нас постоянно вносить в них определенные изменения. В конечном варианте они даже сейчас еще не до конца доработаны. А активизация произошла относительно недавно.

– Господа! – подумав немного, начал Гуров. – Я ничего не понимаю в высокой политике, теории заговоров и так далее. Я просто практик и, простите за выражение, собаку съел на заказных убийствах, поэтому буду рассматривать данную ситуацию именно с этих позиций.

– Поэтому нас и интересует ваше мнение, – сказал Олег Михайлович.

– Итак, вариант первый, пункт первый. В этом случае ликвидация президента является не целью, а средством ее достижения. Теперь подпункт номер один. Если это захват власти, то исполнителем будет обязательно русский человек традиционной сексуальной ориентации, обиженный властями. Например, отставной офицер, участник какой-либо войны, допустим, чеченской, многодетная мать, человек, живущий в аварийном доме без перспектив получить нормальное жилье. Список можно продолжать до бесконечности, но я думаю, что суть изложил достаточно ясно. При таком раскладе злодей и жертва меняются местами. Злодеем люди будут считать президента, который вот до чего народ довел, а жертвой – его убийцу. Именно ему в данной ситуации все будут сочувствовать. Логично?

– Вполне, – согласился Александров. – А что собой представляет подпункт номер два?

– Допустим, целью акции являются массовые беспорядки со всеми вытекающими последствиями. Этот сценарий был уже успешно претворен в жизнь во многих странах. Тогда исполнителем должен быть человек совершенно определенно не русской национальности. Вдобавок это может быть гомосексуалист, рьяный оппозиционер, отвязная девица вроде тех, что покуражились в храме Христа Спасителя, гастарбайтер и все в этом духе. В этом случае президент будет жертвой, а его убийца – злодеем. Нормальные русские люди начнут мстить за своего лидера, громить гей-клубы, избивать или даже убивать гастарбайтеров и так далее, что приведет к массовым беспорядкам. Полицию и ОМОН, которые попытаются навести порядок, мигом причислят к врагам народа. Вам придется прибегнуть к помощи армии. Впрочем, вы все это лучше меня знаете.