Кэти Райх - Уже мертва

Клодель прошагал к двери и исчез в коридоре. Я слышала, как он ругается, разговаривая с офицером у подъезда.

Мой взгляд невольно вновь скользнул к вырезкам на стене. Сегодня мне больше не хотелось думать о списке. Я изнывала от жары, усталости и боли, а осознание того, что мои догадки могут оказаться верными и что теперь я смогу продолжить работу вместе с детективами, не приносило удовлетворения.

Я осмотрела карту, желая переключить мысли на что-нибудь отстраненное. Это было довольно подробное изображение острова, реки и районов города. Розовые муниципальные образования пересекали маленькие белые улицы и были связаны между собой красными автомагистралями и синими дорогами. Тут и там их покрывали зеленые пятна, обозначавшие парки, площадки для гольфа и кладбища, оранжевые значки учреждений и ведомств, лавандовые — торговых центров, а промышленные зоны выделялись серым.

Я нашла центр и чуть наклонилась вперед, пытаясь разыскать маленькую улицу, на которой живу. Она состоит из единственного квартала, и, ища ее, я поняла вдруг, почему таксистам всегда так сложно до меня добраться. Я поклялась себе, что в будущем буду терпеливее или постараюсь более подробно объяснять, как меня найти. От Шербрука я проследовала взглядом на запад, к Ги, но поняла, что ушла слишком далеко. В это мгновение в третий раз за сегодняшний день меня охватил безумный ужас.

Мое внимание приковал к себе символ, нанесенный ручкой на оранжевое обозначение Гран-Семинер с юго-западной стороны. Буква «X», заключенная в кружок. Примерно здесь было обнаружено тело Изабеллы Ганьон. Я с замиранием сердца перевела взгляд на западную часть города, ища Олимпийский стадион.

— Мсье Шарбонно, посмотрите, — проговорила я дрожащим голосом.

Шарбонно подошел ближе.

— Где находится стадион?

Он быстро нашел его и показал тупым концом ручки.

— А кондоминиум Маргарет Адкинс?

Ручка замерла в воздухе, когда, проведя ею по улице, тянущейся на юг от парка Мезоннев, детектив заметил обведенный кружком крестик.

— А Шанталь Тротье где жила? — спросила я.

— В Сен-Анн-де-Бельвю. Слишком далеко.

— Давайте тщательно осмотрим всю карту, сектор за сектором, — предложила я. — Я начну с верхнего левого угла и буду продвигаться вниз, а вы — с нижнего правого вверх.

Шарбонно нашел ее первым. Третью «X». Она располагалась на южном берегу близ Сен-Ламбера. Он не помнил, чтобы в том районе кого-то убивали. Вернувшийся Клодель тоже. Мы обследовали карту еще минут десять, но других «X» не нашли.

Машина следственно-оперативной группы остановилась перед окном, когда мы только приступили ко второму осмотру.

— Где, черт побери, вы пропадали? — спросил Клодель, когда в комнату вошли люди с металлическими чемоданами в руках.

— Народу кругом тьма! Не пробраться, — ответил Пьер Жилбер.

Его круглое лицо обрамляла кучерявая борода и еще более кучерявые волосы. Он напоминал мне какого-то римского бога, но я никак не могла понять, какого именно.

— Что у нас тут?

— Тварь, которая убила вчера женщину и забрала ее кредитную карточку, проживает в этой дыре, — ответил Клодель. — Предположительно. — Он обвел рукой комнату. — Подонок всю свою душу вложил в обустройство дома.

На губах Жилбера появилась улыбка. Вспотевший лоб облепили мокрые колечки волос.

— Сейчас мы вынем его душу.

— Здесь есть еще вход в подвал.

Жилбер кивнул и принялся отдавать распоряжения:

— Клод, спускайся в подвал, а ты, Марси, займись вон тем столом.

Марси прошла к дальней стороне комнаты, извлекла жестяную коробку из своего металлического чемодана и принялась осыпать поверхность стола, заставленного посудой, черным порошком. Клод скрылся за дверью в подвал. Жилбер натянул латексные перчатки и принялся частями складывать газеты со второго стола в полиэтиленовый пакет. Спустя несколько мгновений я испытала четвертое за сегодняшний день потрясение.

— Кто это? — спросил Жилбер, беря небольшой бумажный квадрат с верхней из остававшихся в стопке газет; примерно половину он уже убрал. — Это же вы!

Я в изумлении увидела, что его взгляд устремлен на меня, без слов приблизилась к нему и взглянула на то, что было у него в руках. Я тут же узнала на картинке свои собственные джинсы, «настоящую ирландскую» футболку и солнцезащитные очки, похожие на летные. В облаченной в перчатку руке Жилбер держал фотографию, которую сегодня утром напечатали в «Монреальской газете».

Второй раз за день я увидела себя на эксгумации, проведенной два года назад. Вырезано фото было с той же аккуратностью, что и картинки на стене, но от них его отличала весьма существенная деталь. Вокруг моего изображения чернело несколько нанесенных ручкой кругов, а на моей груди — буква «X».

Я проспала почти весь уик-энд. В субботу утром попыталась встать, но тут же вновь легла. Ноги дрожали, а каждый поворот головы отдавался в шее и у основания черепа безумной болью. Лицо мое покрылось коркой, став похожим на крем-брюле, а глаз превратился в нечто похожее на гнилую сливу. Нынешний уик-энд был для меня уик-эндом мучений, аспирина и антисептиков. Днем я лежала в полудреме на диване, а в девять вечера уже спала.

К понедельнику в голове перестали стучать молотки. Я уже могла осторожно ходить и даже немного крутить головой. Проснувшись довольно рано, я приняла душ и к восьми тридцати приехала в офис.

На моем письменном столе лежало три распоряжения. Даже не заглянув в них, я набрала номер Гэбби. Автоответчик. Я приготовила чашку растворимого кофе и развернула скрученный лист зафиксированных телефоном номеров. Первый принадлежал детективу из Вердена, второй — Эндрю Райану, третий — одному репортеру. Последний я оторвала и сразу же выбросила, а первые два положила перед собой возле телефона. Ни Шарбонно, ни Клодель, ни Гэбби мне не звонили.

Я набрала номер отдела КУМа и попросила пригласить Шарбонно. После непродолжительной паузы мне сообщили, что его нет. Клоделя тоже не было. Я оставила для них сообщение, размышляя, где они.

Набрав телефон Эндрю Райана, я услышала короткие гудки и решила спуститься к нему сама. Вероятно, дело, по которому он звонил, касалось Тротье.

Я спустилась на второй этаж и прошла к кабинету отдела убийств. Сегодня здесь было куда оживленнее, чем во время моего предыдущего визита. Направляясь к столу Райана, я чувствовала взгляды на своем «живописном» лице и ощущала некоторый дискомфорт. Вероятно, все уже знали о том, что произошло в пятницу.

— Доктор Бреннан, — сказал Райан по-английски, встав со стула и протягивая мне руку. Его продолговатое лицо расплылось в улыбке, когда он глянул на корку на моей правой щеке. — Решили попробовать новый тон румян?