Кэти Райх - Уже мертва

Я рассказала ему о порезах:

— Они такие же, как на костях Тротье и Ганьон.

— Гм.

— Кисти у нее были тоже отрезаны.

— Гм.

Когда Райан ушел, я открыла документ с таблицей в компьютере, убрала слово «неизвестная» из колонки с именами, вписала вместо него «Грейс Дама» и заполнила немногочисленными данными, которые удалось выяснить Райану, некоторые из других столбцов. Создав еще один документ, я кратко изложила все известные мне сведения о каждой из женщин, расположив их согласно дате смерти в порядке возрастания.

Грейс Дама исчезла в феврале 1992 года. Ей было тридцать два года, она была замужем и имела троих детей. Жила в северо-восточной части города, в районе парка Экстенсьон. Ее тело расчленили и довольно неглубоко закопали в Сен-Ламбере, на территории монастыря Святого Бернара, где оно и было обнаружено в июне 1994 года. Череп появился в моем садике несколькими днями позднее. Причину смерти мы не знали.

Франсин Моризет-Шанпу изувечили и застрелили в январе девяносто третьего. Ей было сорок семь. Тело обнаружили менее чем через два часа неподалеку от центра, в квартире, в которой она проживала вместе с мужем. Убийца разрезал ей живот, отсек руку и вогнал нож во влагалище.

Шанталь Тротье пропала в октябре 1993 года. Шестнадцать лет. Проживала вместе с матерью в Сен-Анн-де-Бельвю. Ее избили, задушили и расчленили, при этом левую кисть отрезали полностью, а правую — частично. Труп был найден в Сен-Жероме два дня спустя.

Изабелла Ганьон исчезла в апреле девяносто четвертого. Жила с братом и его любовником. В июне текущего года ее расчлененное тело обнаружили на территории Гран-Семинер в центре города. Причина ее смерти была нам неизвестна, но по порезам на костях удалось определить, что ей вспороли живот. Кисти преступник отделил от рук, а во влагалище вставил вантуз. Ей было двадцать три года.

Маргарет Адкинс убили двадцать третьего июня, чуть больше недели назад. Она жила с мужем и шестилетним сыном. Ее избили до смерти, вспороли живот, отрезали одну молочную железу, которую затем впихнули в рот. Во влагалище ввели металлическую статуэтку. Ей было двадцать четыре года.

«Клодель, наверное, прав, — подумала я. — Хотя всех этих женщин изуродовали и убили, но изуродовали и убили по-разному. Моризет-Шанпу застрелили. Тротье задушили. Адкинс умерла от побоев. А причины смерти Дама и Ганьон мы вообще не знаем».

Черт!

Я еще и еще просматривала свои записи. Да, истории гибели всех пяти женщин различались. Однако их объединяла одна важная деталь: все они стали жертвами садистской жестокости и извращения.

Тела Дама, Ганьон и Тротье расчленили и уложили в полиэтиленовые пакеты. Всем им разрезали живот. У Ганьон и Тротье были отсечены кисти. Адкинс тоже вспороли живот, а одну кисть отделили от тела. Но ее не расчленили. Во влагалище Адкинс, Ганьон и Моризет-Шанпу ввели инородный предмет. Другим не пришлось страдать еще и от этого зверства. Адкинс отрезали одну грудь. Больше никому. Вообще-то, мы не могли об этом судить, ведь на Ганьон и Дама практически не осталось плоти.

Мой взгляд не отрывался от экрана.

«Что-то должно вырисоваться, — думала я. — Почему же я ничего не вижу? В чем загадка? По каким параметрам он выбрал из огромного множества именно этих женщин? Явно не по возрастным. И не по расовым. Все они белые, а белых в Канаде сколько угодно. Франкофоны. Англофоны. Аллофоны. Замужние. Незамужние. Все не то, не то. Может, попробовать тщательнее рассмотреть географический аспект?»

Я достала карту и обозначила на ней места обнаружения тел всех пяти жертв. Образовавшаяся фигура показалась мне еще более бессмысленной, чем та, которую я отмечала булавками, разговаривая с Райаном. Я поставила знаки в местах проживания убитых. Опять та же картина.

«А чего ты ожидала, Бреннан? — спросил у меня внутренний голос. — Что перед твоими глазами появится стрела, указывающая на Шербрук? Попытайся-ка проанализировать даты».

Дама была убита первой. В начале девяносто второго. Одиннадцать месяцев спустя застрелили Моризет-Шанпу. Тротье задушили через девять месяцев. Ганьон погибла через шесть, а Адкинс еще через два месяца.

Интервалы уменьшались. Это означало, что убийца либо чувствовал себя все более и более уверенно, либо его жажда крови разрасталась. Со дня смерти Адкинс прошла неделя с небольшим. Мое сердце бешено колотилось.

Я чувствовала себя пленницей, загнанной в тиски собственной кожи. Мной владела безумная тревога. Как ни пыталась я прогнать настырно вертевшиеся в голове мысли, ничего не получалось. Мне навязчиво представлялся фантик от конфеты, кружащийся во дворике перед окном.

«Этот клочок бумаги — ты, Бреннан, — звучало в моем мозгу. — Ты не в состоянии контролировать собственную жизнь, что уж там говорить о судьбах других людей! О Сен-Жаке больше не слышно ни звука. Никто не имеет ни малейшего представления о том, кто притащил череп к тебе в сад. Придурок Гэбби разгуливает на свободе. Клодель, наверное, уже подал на тебя жалобу. Твоя дочь собирается бросить учебу. Кроме того, в твоей голове прочно обосновались пять мертвых женщин, которые с радостью примут в свои ряды и шестую, и седьмую, ведь согласно результатам твоего расследования аппетиты убийцы все время растут».

Я взглянула на часы: два пятнадцать. Находиться на работе становилось невыносимым. Я должна была что-то предпринять.

Но что?

Взгляд упал на отчет, оставленный Райаном, и мне на ум пришла идея.

«Этой выходкой ты приведешь их всех в еще большую ярость», — подсказал внутренний голос.

Да.

Я нашла глазами адрес в отчете Райана. Он уже был вписан в мою таблицу вместе с номерами телефонов.

«Лучше поезжай в спортзал, приведи себя в норму тренировкой».

Да.

«Расследование в одиночку не улучшит твоих отношений с Клоделем».

Согласна.

«И поддержку Райана ты с легкостью можешь потерять, если сделаешь это».

Верно.

«Упрямица».

Я сделала распечатку таблицы, наметила, кому позвоню в первую очередь, сняла трубку и набрала номер. Ответил мужчина. Мои слова удивили его, но во встрече он не отказал. Я схватила сумку и вышла в летнее изобилие солнечного света.

Жара вернулась. Влажность была настолько высокой, что хотелось рисовать пальцем фигурки в воздухе. Атмосферная дымка преломляла солнечные лучи, распространяя их повсюду, как бескрайний покров. Я ехала к тому месту, где Франсин Моризет-Шанпу жила когда-то вместе с мужем. Их дом располагался почти в центре, минутах в десяти езды от моего кондоминиума. Потому я и выбрала из списка именно этот адрес — если возникнут непредвиденные обстоятельства, я всегда смогу сказать, что направлялась домой.