Сергей Майоров - Она назначает жертву

Очки снова исчезли в кармане пиджака, не менее дорогого и стильного, чем у Тульского. Теперь пришел черед Лисина доставать и предъявлять документы.

— Что здесь произошло? — уже более спокойным тоном, но все-таки рявкнул окружной прокурор, поднимаясь по лестнице, ведущей на третий этаж.

— Здесь произошло убийство, — сообщил Лисин, за спиной которого слышались шаги двух оперов МУРа и прокурора отдела Гасилова.

— А подробнее?

— Я знаю столько же, сколько Мартынов, с коим вы неоднократно разговаривали по телефону.

Тульский промолчал. Последний раз с ним так общались, когда он являлся прокурором Старооскольска. В город для проверки приезжала бригада важняков из Москвы. Дело было шесть лет назад, следователи прилетели как грачи и сразу стали искать желанных червей. Они заходили в какие угодно кабинеты, показывали пальцами на столы и говорили: «Все дела сюда. Сам — свободен».

Николаю Петровичу потом пришлось лететь в Москву, решать вопросы на уровне Генпрокурора, давать обратный ход, уступать позиции и каяться. Когда Тульский опустился с небес и снова занял то место, на которое был посажен, то бишь кресло городского прокурора, дела пошли на лад, и бригада грачей улетела. Стоит сказать, что нарыто ими было немало. Материалов хватало не только для отправки Тульского в отставку, но и для вполне резонных вопросов неприятного характера. Однако Николай Петрович тему понял правильно, больше инициатив не проявлял, а потому и принял через несколько лет пост окружного прокурора.

Сейчас Лисин напоминал ему тех важняков, которые ходили по его прокуратуре с резиновыми лицами и отказывались пить чай вместе со старооскольскими прокурорами, которые старательно предлагали его гостям.

Тульский направился в кабинет Мартынова, еще не зная, что его там нет и быть не может. Лисин остался на своем месте и вновь занялся листами, заполненными двумя полицейскими.

— Позовите сюда оператора аналитического отдела, — попросил Лисин Горбунова.

Он читал тексты до тех пор, пока испуганная, до сих пор не пришедшая в себя женщина не вышла из своего кабинета и не приблизилась к нему.

— Вам известно такое понятие: «сравнительный анализ свидетельских показаний»? — буркнул следователь, запоминая написанное.

Она сказала, что такой метод составления словесного портрета ей известен.

Не удовлетворившись услышанным, Лисин сложил листы и передал ей так, словно вручал документы к правительственной награде. При этом он разве что не пожал даме руку.

— Вы сравниваете два текста и фиксируете совпадения. Они должны лечь в основу показаний. Несущественные расхождения, например, серый и зеленый цвет глаз, выделяете в отдельную графу. Это может иметь значение, так как нынешние медицинские комиссии, проверяющие здоровье сотрудников правоохранительных органов, работают спустя рукава. Не исключено, что один из этих двоих может оказаться дальтоником, а второй просто имеет слабую память. Первому карие очи сошли за зеленые, а у второго серый цвет глаз по какой-то причине вызывает неприятные ассоциации с самого детства. Поэтому старшина заявляет о зеленых глазах убийцы, а младший сержант — о серых. — Лисин внимательно посмотрел на сотрудницу прокуратуры и понял, что такой метод сравнительного анализа для нее оказался самым настоящим откровением.

Но в глазах этой женщины светился ум. В отличие от многих других, она смогла выйти из шокового состояния.

Поэтому следователь продолжил:

— Полярные же показания свидетелей вы заносите в третью графу. Например, в своем документе старшина указывает на то, что подозреваемый был обут в коричневые туфли, а на руках его были черные кожаные перчатки. Сержант же уверяет, что видел черные зимние сапоги и темно-синие вязаные варежки. Такое вот — в третью графу! — Он наклонился и внимательно посмотрел женщине в лицо. — Вам все понятно? Я хочу видеть отчет через час. Нет!.. Через сорок минут.

Когда процессия проходила мимо входа на второй этаж, Сидельников потрогал следователя за рукав и ядовито посмотрел в глубину коридора. Там, у самого окна, стоял сотрудник прокуратуры, что было ясно по его форме, и разговаривал с человеком, одеяние которого даже с большой натяжкой нельзя было отнести к надзирающему органу. Рассмотреть лучше мешала длина коридора, доходящая до восьмидесяти метров, но следователь уже видел, что на мужике средних лет были надеты порядком помятые джинсы, рубашка из той же ткани и короткий матерчатый жилет с множеством карманов.

Оценив внимание капитана МУРа, Лисин хмыкнул и направился к месту переговоров. Мужика он видел впервые и готов был поклясться, что среди лиц, присутствовавших в здании на момент выстрелов и задержанных до выяснения, его не было. Теперь получалось, что таинственный незнакомец проник в прокуратуру, хотя для этого нужно было как минимум пройти через двойное полицейское оцепление.

Сотрудник прокуратуры заметил приближение московского следователя, быстро оторвался от собеседника и зашел в кабинет, то ли свой, то ли первый попавшийся, который просто был рядом. Владелец жилета цвета хаки как ни в чем не бывало уткнулся в окно, расположенное ниже того, в которое сиганул убийца.

— Документы! — коротко потребовал Лисин.

— А в чем дело, товарищ? — запротестовал джинсовый тип. — Я представитель прессы. Вы не можете скрывать информацию и душить свободу слова.

Приняв корочки и проведя по ним взглядом, Лисин поинтересовался:

— Как вы сюда попали?

— Я просто зашел.

— Он просто зашел, — повторил Лисин, словно ему сказали это на чужом языке, и посмотрел на капитана МУРа. — Через два кольца оцепления и скопление сотрудников полиции на первом этаже. Им, кстати, тоже была поставлена задача никого не допускать внутрь.

Поймав взгляд следователя, Сидельников развернул ловкого представителя прессы лицом к спине и начал квалифицированный досмотр.

— Вы не имеете права! — завопил репортер, барахтаясь в его руках.

Под эту мажорную ноту Лисин и вошел в кабинет, ставший убежищем для здешнего следователя.

— Кажется, я предупреждал о последствиях, могущих возыметь свое действие после общения с прессой! — Он говорил, и его распирала злоба при виде того, как старательно стучал следователь по клавиатуре компьютера. — Но для вас, видимо, этого предупреждения оказалось недостаточно.

В дверях появился Сидельников. Оставив репортера Юштину, он вошел в кабинет и вывалил на стол две катушки фотопленки, блокнот, видеокассету формата Hi8 и скомканный листок бумаги. Лисин развернул его и дернул веком. На клочке бумаги значились три фамилии убитых сотрудников прокуратуры и еще одна, того человека, который сейчас стоял за спиной следователя Генеральной прокуратуры.