Сергей Майоров - Она назначает жертву

— Мою репутацию испортить уже невозможно. Если я в приступе сумасшествия решу принять взятку и буду на этом застукан, то все сочтут, что меня подставили. — Лисин поднял большой палец и потыкал им через плечо в сторону двери. — На расследование одного из самых страшных преступлений начавшегося года я привез бригаду, состоящую из меня и двух оперативников. Они лучшие в МУРе, но согласись, что это не очень многочисленная группа для того дела, свидетелем которого ты стал.

— Да уж.

— Между тем для меня это оптимальный состав. Если следователь, располагающий такой вот бригадой, не в состоянии найти убийцу, то ему не сделать этого и с тысячей помощников.

Логика, не похожая на постулаты, что были в ходу в Старооскольске, но беспощадная и справедливая, заставила Гасилова промолчать. Оправдаться ему было чем. Он не курил с момента ранения и теперь жадно втягивал в себя табачный дым.

— Я уверен, что крови ты увидишь еще столько, что не будешь знать, куда ее сливать. Многое… — Лисин помолчал, прищурился и ощупал Гасилова взглядом, словно обыскал. — Да, многое покажется тебе еще более неприятным. Та антипатия, которую ты ко мне испытываешь сейчас, может статься, будет направлена уже не в мою сторону. Она коснется тех лиц, которым ты безоговорочно веришь.

— Я не испытываю к вам неприязни.

— Под стягом моей бригады лжецы не ходят.

— Ладно, испытываю, — сдался Гасилов. — Но небольшую.

— Ты хорошо запомнил этот разговор?

Гасилову не оставалось ничего другого, как признать и это.

— Так вот это наша последняя спокойная беседа. — Такое обещание было похоже уже на угрозу. — Не исключено, что события будут развиваться так, что нам некогда станет выяснять отношения. Предвидя это, я хочу, чтобы между нами все было предельно ясно. Позови сюда Мартынова. Я доведу до него свое решение. С Москвой я согласую прямо сейчас. — Последнее он бормотал уже не для прокурора, а для себя.

Когда в столице подняли трубку, Лисин опустил формальности и начал с главного:

— Егор Викторович, мне в бригаде нужен человек из местной прокуратуры, разбирающийся в криминальной обстановке Старооскольска.

— Так найди его и возьми, — удивился Смагин, заместитель начальника Следственного комитета.

— Я уже нашел и взял. Рапорт пришлю факсом.

— Как там? — помедлив, поинтересовался Смагин.

— Приятный на вид зеленый городок. В таких населенных пунктах у людей весною расцветает душа. Много церквей и совсем мало нетрезвых людей на улицах. За те двадцать минут, пока ехал от окраины до центра, я насчитал четыре храма и двоих пьяных.

— А в прокуратуре?

— Здесь пьяных нет. Но и храм божий это заведение тоже не напоминает. Скорее преисподнюю.

— Тульский еще не прибыл?

— Обещал приехать через час. Уже звонил из самолета. Правда, не мне, а в собственную приемную. Хотя я на его месте в первую очередь связался бы с человеком, прибывшим для расследования.

Смагин знал, что три часа для Лисина на месте преступления — это уже немалый срок, поэтому спросил прямо, не боясь наткнуться на формулировки, уводящие прочь от истины:

— Что на первый взгляд?

— Говоря коротко, ситуация двояка. Это если не считать предположения о невменяемости стрелка.

— Да, давай эту версию забудем, — предложил Смагин.

— А я бы не забывал.

— Иван Дмитриевич, под любым сумасшествием кроется светлый разум!

— Ладно, — согласился Лисин. — Итак, версия первая — месть. Убийца двигался по коридору и заходил в конкретные, интересующие его кабинеты. Он стрелял в определенных людей, обходя других. Это при всех открытых дверях.

— А вторая?

По голосу начальника Лисин понял, что данная версия будет для него главной, пока не доказано иное.

— Акт устрашения. Стрельба шла на третьем этаже прокуратуры, где расположен отдел по надзору за соблюдением федерального законодательства. Убийца миновал и первый этаж, и второй, следственный. Я прошел его дорогой и обратил внимание на один интересный факт. В прокуратуре Старооскольска решетки установлены только на окнах первых двух этажей.

— Так…

— Можно предположить, что убийца ориентировался на это, знал и глубину сугроба под окном. Стрелять он начал не из глубины коридора, что выглядело бы логично, а от лестницы. Преступник продвигался к окну. Предположение о том, что он знал об отсутствии решеток на третьем этаже, поднялся именно туда, учинил расстрел и выпрыгнул, зная точно, что не разобьется, имеет право на жизнь.

— Имеет, — согласился Смагин.

— Но я посмотрел эти оконные рамы. Они, как и двери, изготовлены из карельской березы. Чтобы такие сломать, нужно иметь силу циклопа или отчаяние человека, цепляющегося за жизнь. Оконная рама не была подпилена, сломана заранее или приоткрыта. Человек, поднявшийся на третий этаж и начавший стрельбу, загнал себя в мышеловку. Он не продумал план своего отхода из прокуратуры.

— И что?.. — эхом пронеслось в ухе Лисина.

— У вас люди в кабинете, или вам просто думать не хочется?

— Меня пять минут назад шеф вызывал, — с ноткой вины объяснил Смагин.

— Тогда объясню проще, — с сипотцой в простуженном голосе сказал следователь. — Человек, загоняющий себя в мышеловку, знает, чем это должно закончиться. Последнюю пулю он всегда выпустит себе в рот. Этот же тип начал проявлять признаки любви к жизни. Он отстреливался как двойной агент в момент разоблачения, разворотил ногами деревянную раму окна, спрыгнул с третьего этажа и убежал. Не укладывается в рамки отчаянного террора, верно?

— Верно. Похоже на психа.

— А я что говорю? А вы — светлый разум!..

Прекратив разговор, Лисин недовольно поморщился. Раньше это дело не казалось ему таким уж сложным. Главным было сделать правильный выбор из имеющихся вариантов. Но теперь, после разговора со Смагиным, все опять представилось ему в запутанном виде.

Лисин спустился вниз и встретил по дороге Гасилова с Мартыновым. На лице первого он увидел розовые полоски, второй излучал непонимание и недовольство. Андрей Сергеевич догадывался, что Лисин обязательно припашет кого-нибудь из его сотрудников. Он даже благословил на это дело Горбунова, но непредсказуемый московский следователь сам сделал выбор, причем совсем не в том свете, в котором это представлялось прокурору Старооскольска.

— Он же ранен, черт возьми.

— Не в голову, слава богу.

— Ему бы отлежаться.

— Все мы отлежимся, когда придет срок. — Лисин пропустил Гасилова вперед и дружелюбно улыбнулся городскому прокурору.

Тому же померещился хищный оскал. Говорят, будто в состоянии психологического шока некоторые люди способны видеть кошмары не только во сне, но и наяву.

— Мы идем читать эссе, — поставил его в известность следователь.