Сергей Майоров - Запасной инстинкт

— Что-то вроде этого.

— Саша, Смыслов — не аналитик. Он руководитель. Такие типы, как он, идут в полицию не по зову сердца, а по нужде. Они делают что-то лишь тогда, когда их начинает пучить.

Никитину не хотелось спорить. Все выглядело глупо и бессмысленно. Зачем горячиться и что-то доказывать, говорить сейчас о Смыслове, если через пять часов после задержания Шостак вышел из райотдела и исчез?

Приехал адвокат, известный в городе своими неограниченными возможностями. Эти триста минут он потратил с большой пользой для бывшего главврача. Есть люди, которые за хорошие деньги делают невозможное.

Обнаружились влиятельные лица, которым Шостак имел честь помогать в прошлом, но и это не главное. Самое важное состояло в том, что доктор не жалел денег. Старые связи — явление очень изменчивое и ненадежное. Деньги имеют ценность всегда. Ну а если есть возможность активировать ими связи, то перед этим симбиозом не устоят ни одни вещественные доказательства. Тем более такие, которые имелись в распоряжении группы Никитина.

Драгоценности жертвы, изъятые из кармана доктора при понятых?

— Но кто бы их не взял, спустившись в собственный подвал за картошкой и увидев золото? — пуча глаза, вопрошал адвокат Шостака перед дамой-судьей, избиравшей меру пресечения для доктора после задержания. — Вы бы постеснялись, ваша честь? На них что, висели бирки: «С убийства такой-то?»

Пистолет?

— А разве его при понятых изымали? — Адвокат улыбнулся. — Вы посмотрите, ваша честь, какая неувязка. Золотые украшения и паспорт у моего подзащитного Шостака сотрудники полиции изымали при понятых, а пистолет, главное — я подчеркиваю! — главное доказательство возможной причастности моего доверителя к преступлениям, к моменту появления Калмыковых находился уже в руках господина Никитина! Как прикажете такое понимать? Это называется недопустимым доказательством. Таким образом, я полагаю, что нет достаточных оснований содержать моего клиента под стражей. Что же касается паспорта… — Адвокат понимающе посмотрел на судью. — Ваша честь, суду еще предстоит установить, откуда у гражданина Шостака документ на чужое имя. Но это, как говорил известный правовед Кони, уже совсем другая песня. Может быть, он этого и не говорил, но мой клиент имеет место постоянного проживания, авторитет врача. Нет ни одного свидетеля, который указывал бы на него как на лицо, причастное к совершению вменяемых ему преступлений. Так что имеются все основания разрешить моему доверителю находиться под подпиской о невыезде.

Адвокат говорил долго и убедительно, и с каждой минутой позиции Никитина становились все уязвимее. В конце концов Шостак вышел из зала суда, посмотрел в сторону Никитина, сел в машину адвоката, и «Мерседес» выехал со двора.

— Я поеду за ними! — заявил Саморуков.

— Не нужно, — остановил его Никитин.

Чего ему не хотелось сейчас, так это совершать необдуманные поступки.

Шостак, имея статус лица, находящегося под подпиской о невыезде, исчез. Именно такая задача перед адвокатом и ставилась. Все это понимали. Шостаку нужно было просто выйти, чтобы исчезнуть и больше не совершать ошибок. Теперь шансы задержать его и предъявить доказательства причастности к убийствам приравнивались к нулю.

Саша чувствовал, как внутрь его забралась пустота и обосновалась там. Они с Черниковым, чтобы отвлечься, приехали в парк. Машина осталась стоять на парковке перед воротами.

— К чертям собачьим лавки. — Черников толкнул Александра плечом в направлении газона. — Превратимся в два пня под березой.

— Менты повяжут, — попытался пошутить Никитин. — Трезвые под деревьями не сидят.

Трезвые под деревьями не сидят.

Повинуясь другу, он стал выбирать место посуше.

Человек с газетой в руках уже сорок минут наблюдал за странной парой. Двое мужчин среднего возраста сидели на траве под деревом, поглядывали на прохожих и о чем-то увлеченно беседовали. Они не смотрели друг на друга, потому что это невозможно сделать, привалившись спинами к одному дереву с разных сторон. Временами казалось, что мужчины спорили, иногда было видно, что они понимают друг друга с полуслова. Разобрать, о чем шел разговор, этот человек не мог. Его и мужчин разделяло около двадцати метров, а разговор шел вполголоса.

Более молодого мужчину наблюдатель не знал. Он видел его впервые. Но тот, что находился рядом, вызывал у него страх. Он вспомнил его фамилию: Никитин.

Эта фамилия означала опасность для человека с газетой. Лихорадочно обдумывая путь исчезновения, мужчина старательно скрывал лицо за шуршащей бумагой. Им руководил страх, который побеждал в нем разум.

Человеку было около шестидесяти. Он пришел в парк, чтобы оказаться среди людей. Одиночество, которое ранее он переживал сравнительно легко, теперь давило на него со страшной силой. Этот наблюдатель боялся оставаться один.

Газета начинала подрагивать в его руках, когда мимо него медленно катили коляски молодые женщины. Они без опаски проходили недалеко от него и даже не подозревали, что рядом с ними дышала сама смерть, уставшая от убийств.

Они проходили мимо, между наблюдателем на лавочке и собеседниками на газоне. Мамаши никого не боялись, потому что не могли представить, на что способна смерть. Это заставляло человека нервничать. Газета трепетала в его руках, боясь в одно мгновение превратиться в жалкие, бесформенные куски бумаги. Но проходило мгновение, и человек успокаивался. Силы ему еще понадобятся. Для главного. Чтобы уберечь себя от Никитина, сидящего под деревом.

Ему под ноги закатился маленький резиновый мячик. Мужчина поднял голову и увидел малыша.

Он почувствовал, как в него, продираясь сквозь кожу и плоть, вползает ярость. Перед ним был маленький мерзкий кусок мяса. Тот, до которого не успела дотянуться его рука. Тупой, гадкий человечек стоял перед ним и гнусными бестолковыми глазенками бесстрашно смотрел в лицо.

— Дай! — сказало мелкое безмозглое существо и протянуло свою пухлую ладонь.

Зубы мужчины готовы были раскрошить друг друга. Он желал схватить это маленькое бестолковое животное и сломать его своими руками. Сосунку повезло, что его успела родить эта сука, которая стояла рядом. С каким наслаждением он повалил бы обоих на асфальт и стал бы отрывать от них по куску, наслаждаясь каждым мгновением чужой боли!

— Подайте, пожалуйста, мячик, — сказала сука, глядя своими голубыми глазами на человека.

Глупая тварь! Она не боится.

Черников поднял голову и стал свидетелем этой сцены. Через мгновение он встретился взглядом с мужчиной.

Очаровательный годовалый малыш сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы забрать мячик из рук незнакомца. Но когда он уже почти коснулся его, произошло то, чего не мог предполагать никто. От ужаса того, что он встретился глазами с опером, по руке человека с газетой пробежала судорога. Кисть сжалась, и мячик лопнул с глухим треском.