Харлан Кобен - Прошлое не отпустит

— Столик Рэя, — констатировала она.

— Он самый.

Сейчас там никого не оказалось, но это был его столик — Рэй всегда сидел в этом углу. Господи, до чего же Меган была влюблена в него когда-то! За минувшие долгие годы она превратила в своей памяти их отношения в нечто вроде фантазии — стремительный безрассудный курортный роман, не способный выдержать беспощадной действительности. Но сейчас, на какой-то неуловимый миг, она вспомнила устремленный на нее пронзительный взгляд Рэя, жар его поцелуев, тесные объятия, когда буквально с ума сходишь от охватившей тебя страсти.

— Любовь — дело тонкое, — улыбнулась Лорен.

— Угу. Как он, не знаешь?

— А тебе это действительно интересно? — Улыбка исчезла с лица Лорен.

— Ты же сама открыла эту дверь.

— Нет, малыш, не я. Ты. А я просто стараюсь помочь тебе закрыть ее.

Так оно и было.

— Ну так и помоги. У него все благополучно?

Лорен вновь принялась протирать бокал.

— Лорен, ты слышишь меня?

— Какое-то время — то есть какое-то время после твоего исчезновения — он приходил сюда каждый вечер. Садился за свой столик и пил. А днем кружил у твоего дома. Так продолжалось, ну, я точно не помню, месяца два. А может, и целый год. Он просто ждал твоего возвращения.

Меган промолчала.

— Худо ему было. А потом он перестал приходить сюда. И вообще уехал из Атлантик-Сити. По-моему, в Калифорнию подался. Кажется, там тоже пил первое время. В конце концов вернулся.

Меган по-прежнему слушала молча, не задавая вопросов. Да, поступила она с Рэем не лучшим образом. Молодая была, может, глупая, однако, если подумать, разве существовал для нее другой выход? Меган почувствовала на себе взгляд Лорен. Прямо она ничего не спрашивала, но Меган прочитала вопрос в ее глазах: «Почему ты хотя бы не предупредила его?» Она отвернулась, чтобы скрыть ответ, который можно было прочитать на сей раз в ее глазах: «Потому что не была уверена, что это не он убил».

Теперь-то все сдвинулось. Может, Стюарт Грин вовсе не умер. А если он не умер…

На лице Лорен появилось какое-то странное выражение.

— Что такое? — вскинулась Меган.

— Ничего.

— Хорошо, ну и где Рэй сейчас?

— Да где-то здесь, наверное.

— Наверное? Не валяй дурака, Лорен. Просто скажи, чем он сейчас занят. По-прежнему фотографирует?

— Можно и так сказать, — поморщилась Лорен.

— Что значит «можно и так сказать»? Минуту, минуту. О Господи, он что, порнухой занялся?

— Нет, малыш, порнуха классом повыше того, что сейчас делает Рэй.

— И что же это такое? Хватит говорить загадками.

— Знаешь, дорогая, кто я такая, чтобы судить кого-то? Ты хочешь, чтобы я бросила камешек в твою тихую заводь? Что ж, изволь. — Лорен потянулась к ящику и вытащила продолговатую металлическую коробку. Меган с трудом подавила улыбку — ей вспомнилась волшебная картотека визиток знакомых Лорен.

— Все еще хранишь? — спросила Меган.

— Естественно. У меня все по порядку разложено, кто поближе, кто подальше. Так, минуту… Ага, вот она. — Лорен вынула визитку, перевернула ее, нацарапала что-то на обратной стороне и протянула Меган. Логотип походил на звезду с голливудской Аллеи славы, только в центре звезды помещалась фотокамера. Надпись гласила: «Работа со знаменитостями — папарацци внаем».

О Господи.

Меган перевернула карточку. Там было название: «Слабый сигнал. Бар и гриль».

— Что, Рэй теперь там обретается?

— Не он — Фестер.

— А кто это?

— Тип, на которого работает Рэй. Когда-то он был вышибалой в соседнем клубе. Не помнишь его?

— А что — должна?

— Да нет в общем-то. Так или иначе, я знаю Фестера много лет. Помню его еще под прозвищем Круглолицый Бабник. Вот оно — преимущество возраста. Для всех хороша. Для круглолицых бабников — достаточно в теле. Для любителей охоты на пум и порносайта «мамочек» — достаточно в годах. На любой вкус.

Меган продолжала сосредоточенно изучать визитку.

— Хочешь совет? — спросила Лорен.

— Вернуться домой и поменять гардины?

— Ну да, примерно так.

Брум въехал на дорожку, ведущую к кирпичному, с алюминиевой крышей коттеджу, поставил машину перед расположенным прямо под окнами спальни гаражом на две машины и двинулся вверх по бетонным ступеням. К перилам, загораживая вход в дом, был прислонен трехколесный велосипед. В этом совершенно обыкновенном, ну просто стандартном доме жила с мужем Шоном, занятым в рекламном бизнесе, офицер полиции Атлантик-Сити Эрин Андерсон, единственная женщина, которую Брум никогда не разлюбит.

Всякий раз, оказываясь здесь, он не мог не думать: «А ведь это мог быть я». Отсюда следует как будто, что Бруму должно было постоянно не хватать этой женщины. Так оно и было, но только отчасти. Ибо самым непосредственным и самым сильным его чувством было облегчение: какое счастье, какая невероятная удача, что удалось ускользнуть от судьбы. Но с другой стороны, стоило ему посмотреть на Эрин, как это чувство мгновенно рассеивалось.

Много лет назад они с Эрин начинали как напарники-патрульные. Они сразу же влюбились друг в друга и поженились. Это привело к переменам на работе — мужу и жене в одной патрульной машине ездить не полагалось — и стало началом всех бед. Брак, даже при их взаимной любви, обернулся чистой катастрофой. Так порой бывает. В иных случаях брак укрепляет взаимоотношения. Но порой он их разрушает.

Брум постучал в дверь. Открыл ее Шеймус, четырехлетний сын Эрин. Изо рта у него торчал леденец, от которого покраснели и губы, и зубы. Мальчик был полной копией отца, и Брума это отчего-то задевало.

— Привет, дядя Брум.

Даже дети называли его по фамилии.

— Привет, малыш. Мама дома?

— Я на кухне! — крикнула Эрин.

После развода они с Брумом снова попросились работать вместе. Не сразу, но разрешение им дали. Равновесие восстановилось — по крайней мере в их понимании. Но этих двоих по-прежнему тянуло друг к другу. Даже заводя время от времени новые романы, Брум и Эрин продолжали тайком встречаться. Это продолжалось довольно долго. Слишком долго. Они пытались положить конец своим отношениям, но когда часами остаешься рядом, то плоть, как говорится, оказывается слаба. Даже когда на горизонте появился Шон и даже когда у них с Эрин дело пошло к браку, связь продолжалась. Оборвалась она, когда новобрачные сказали у алтаря друг другу «да».

Однако и теперь, по прошествии стольких лет, чувство до конца не угасло, просто ушло на глубину. В прошлом году, проработав в полиции четверть века, но полного срока не выслужив, мать двоих детей Эрин вышла в отставку. Правда, раз в неделю она все еще ходила на работу, выполняя административные обязанности. Брум оставался частью ее жизни. Он приходил за советом. Или попросить помощи в расследовании. А еще он приходил к Эрин, потому что, хотя в судьбе ее все явно изменилось и в браке она была счастлива, а он свой лучший шанс на истинное счастье самым бездарным образом упустил, сам он по-прежнему влюблен в нее.