Ю Несбё - Спаситель

Он стоял на самом высоком месте самой оживленной пешеходной улицы Осло, которая носила имя шведско-норвежского короля Карла Юхана. Он запомнил план города, который взял в гостинице, и знал, что здание, чей контур виднеется на западе, это королевский дворец, а в восточной стороне расположен Центральный вокзал.

Он поежился.

Высоко на стене красным неоном светился термометр, сообщая о морозе, и малейшее движение воздуха ощущалось как ледяная стужа, проникающая сквозь верблюжье пальто, которым он до сих пор был вполне доволен, особенно потому, что купил его в Лондоне по весьма низкой цене.

На часах возле термометра было 19.00. Он зашагал на восток. Все складывается как будто бы удачно. Темно, масса людей, видеокамеры только возле двух банков и направлены на их банкоматы. Метро как путь отступления он уже исключил, там наверняка прорва камер наблюдения и мало народу. Осло оказался меньше, чем он думал.

Он зашел в магазин готового платья, где подыскал голубую шапку за сорок девять крон и шерстяную куртку за две сотни, но передумал, когда заметил тонкую штормовку за сто двадцать. Примеряя ее в кабинке, обнаружил, что таблетки дезодоранта из Парижа так и лежали в кармане пиджака, поломанные, отчасти растертые в пыль.

Ресторан располагался сотней метров дальше по улице, на левой стороне. Первым делом он убедился, что в гардеробе самообслуживание. Вот и хорошо, тем проще. Прошел в зал. Заполнен наполовину. Обозримый. С того места, где он стоял, видно все столики. Рядом вырос официант, и он заказал на завтра, на шесть часов, столик у окна.

Перед уходом проверил туалет. Помещение без окон. То есть единственный второй выход — через кухню. Неплохо. Идеальных мест не бывает, да и очень маловероятно, что ему потребуется другой путь отхода.

Выйдя из ресторана, он взглянул на часы и по пешеходной улице направился к вокзалу Народ смотрел себе под ноги и в сторону. Маленький город, а все же с холодной отстраненностью мегаполиса. Хорошо.

На перроне экспресса, идущего в аэропорт, он снова глянул на часы. От ресторана шесть минут. Поезда отправлялись с интервалом в десять минут и через девятнадцать минут уже прибывали в аэропорт. Значит, можно сесть на поезд в 19.20 и уже в 19.40 очутиться в аэропорту. Прямой рейс до Загреба в 20.10. Билет лежал у него в кармане. Купленный непосредственно в авиакомпании САС.

Вполне довольный, он вышел из нового вокзального терминала, спустился по лестнице под стеклянную крышу, где раньше явно был старый дебаркадер, а теперь размещались магазины, и выбрался на площадь. Йернбанеторг — так значилось на карте. Посредине площади красовался огромный, втрое больше натуральной величины, тигр, замерший на ходу, меж трамвайных рельсов, автомобилей и людской толчеи. Но телефонов-автоматов нигде не видно, вопреки заверениям администраторши. В конце площади, у навеса, стояла кучка людей. Он подошел ближе. Некоторые разговаривали между собой, наклонив друг к другу головы в капюшонах. Возможно, живут в одном районе, по соседству, и ждут одного автобуса. Правда, они напомнили ему и кое-что другое. Он заметил, как тощие фигуры что-то передают из рук в руки, спешат прочь, сутулясь от ледяного ветра. И понял в чем дело. Видел ведь, как торгуют героином — и в Загребе, и в других городах Европы, хотя нигде так открыто, как здесь. И сообразил, что это ему напомнило. Кучки народу, в которых он сам стоял, когда ушли сербы. Беженцев.

Потом все же подъехал автобус. Белый. Остановился чуть поодаль от навеса. Двери открылись, но садиться в автобус никто не стал. Оттуда вышла девушка в форме, которую он сразу узнал. Армия спасения. Он замедлил шаги.

Девушка подошла к одной из женщин, помогла ей подняться в автобус. Двое мужчин последовали за ними.

Он остановился, глядя на них. Случайность, подумалось ему. Не более того. Он отвернулся. И на стене небольшой башенки с часами увидел три таксофона.

Пять минут спустя он уже сообщил ей в Загреб, что у него все хорошо.

— Последний заказ, — повторила она.

А Фред рассказал, что на стадионе «Максимар» голубые львы, загребское «Динамо», в матче против «Риеки» ушли на перерыв со счетом 1:0 в свою пользу.

Разговор обошелся в пятнадцать крон. Часы на башенке показывали 19.25. Обратный отсчет начался.

Группа расположилась в приходском доме при церкви Вестре-Акер.

Высокие сугробы окаймляли щебенчатую дорожку, ведущую к кирпичному домику на склоне возле кладбища. В голом помещении с пластиковыми стульями по стенам и длинным столом в центре сидело четырнадцать человек. На первый взгляд могло, пожалуй, показаться, что здесь идет общее собрание жилищного кооператива, ведь по лицам, возрасту, полу и одежде никак нельзя было заключить, что это за компания. Резкий свет отражался от оконных стекол и линолеума на полу. Собравшиеся тихонько переговаривались, вертели в руках картонные стаканчики. Громко фыркнула откупоренная бутылка «фарриса».

Ровно в 19.00 чья-то рука позвонила в колокольчик, и разговоры умолкли. Все взгляды обратились на женщину лет тридцати пяти. Она тоже смотрела на собравшихся, прямо, без опаски. Тонкие губы подкрашены помадой, отчего казались мягче, густые и длинные белокурые волосы сколоты простенькой пряжкой, большие руки спокойно, уверенно лежали на столе. Представительная женщина, как говорят в Норвегии, имея в виду, что черты лица красивы, но их обладательнице недостает шарма, позволяющего назвать ее обаятельной. От нее веяло сдержанностью и, силой, а твердый авторитетный голос, секунду спустя наполнивший помещение, еще усилил это впечатление.

— Здравствуйте, меня зовут Астрид, я алкоголик.

— Привет, Астрид! — хором ответили остальные.

Астрид наклонилась к книге, лежащей перед ней на столе, и начала читать:

— Единственным условием членства в Обществе анонимных алкоголиков является желание бросить пить.

Она продолжала, а те, что сидели за столом и знали наизусть Двенадцать заповедей, шевелили губами. В паузах, когда она переводила дух, с верхнего этажа доносилось пение — там репетировал церковный хор.

— Сегодняшняя тема — Первая ступень, — сказала Астрид. — А звучит она так: «Мы признаём, что были бессильны перед алкоголем и не могли более справиться со своей жизнью». Я могу начать и буду краткой, поскольку считаю, что закончила с первой ступенью.

Она вздохнула и криво улыбнулась.

— Я не пью уже семь лет и каждый день, проснувшись, первым делом говорю себе, что я алкоголик. Мои дети об этом не знают, думают, мама просто очень легко пьянела и перестала пить, потому что, когда пила, делалась очень злая. В моей жизни для равновесия необходима некоторая доля правды и некоторая доля лжи. Все может идти к черту, но я живу одним днем, избегаю первой выпивки и работаю сейчас над одиннадцатой ступенью. Спасибо вам.