Татьяна Степанова - Девять воплощений кошки

– То есть в архиве дела нет?

– Давно уничтожено. Справку я вам перешлю по e-mail.

Справка пришла быстро. И Катя с досадой убедилась – это та же самая информация, которую еще раньше озвучил Дитмар. Источник-то один – база данных по прекращенным делам.

Значит, и эта нить у них оборвана. И Катя подумала – ладно, на сегодня хватит. И так сделано уже сверх человеческих сил.

Надо тоже ехать домой спать. Спать, спать…

Она спустилась в главковский буфет и решила пообедать… нет, наверное, сначала позавтракать. И пообедать тоже. И купить в буфете пирожков с повидлом, с мясом, чтобы дома не готовить. Можно еще по телефону пиццу заказать.

Ела она медленно, еле-еле. Как улитка, все делала, потому что тело просто не хотело даже шевелиться – ни руки, ни ноги.

А уж тем более мозги, голова не варила…

Звонок по мобильному.

– Алло?

– Екатерина, это я.

Дитмар – легок на помине. Два часа, как расстались!

– Только что получили запись беседы. Показания. Я сейчас скину вам по электронной почте, ознакомьтесь.

– Чьи показания? – насторожилась Катя.

– Я же говорил вам, шеф, Елистратов по своим каналам до Австрии достучался, до одного типа. Фамилию по телефону не называю, сами прочтете – поймете. Его тут Следственный комитет по поводу каких-то хищений мурыжит, так что он там совсем озверел, всех через адвоката к черту шлет. Сначала подумал, что и мы тоже поручение Следственного комитета выполняем. Еле наши дипломаты из посольства уломали его согласиться отвечать на вопросы. Когда понял, что мы его о семье покойного министра финансов Гайкина спрашиваем, успокоился, заговорил. Только очень скупая информация, но шеф приказал вас немедленно ознакомить. Откроете почту, прочтете.

Катя сказала: хорошо. И не стала открывать почту. Доела свой завтрак-обед, купила пирожков, вышла из Главка, поймала частника и поехала домой на Фрунзенскую набережную.

Во-первы́х строках дома она приняла горячий душ. Долго, очень долго нежилась под ним, наблюдая, как ванная наполняется паром. Кажется, смыла с себя все, и то гнусное ощущение… когда она руками, вот этими самыми руками, такими нежными, хрупкими, давила шею красногорского живодера, пытаясь его задушить, да… там, на фоне пожара и орущих, мяукающих от страха кошек.

Никто не знает, на что он способен.

Когда появляется «Проклятая коллекция», люди начинают вести себя так, как никогда бы не повели…

После душа можно ложиться спать – до самого утра. Но любопытство, адское любопытство, которое, помнится, сгубило кошку и которое было самой главной, сильной, всепоглощающей страстью Катиной натуры, пересилило даже эту чугунную усталость и апатию.

Катя легла в постель и взяла с собой планшет, открыла почту.

Итак, это не протокол допроса. Просто запись беседы.

Фамилия человека, дающего показания… Ого, конечно же, Катя знала его, как и вся страна. Не просто член правительства, а когда-то само правительство в действии. Высокопоставленное лицо.

Отправленное в отставку со скандалом.

«…Да, я знал всю их семью. С Олегом мы учились на одном курсе, я у него и на свадьбе гулял, студенческая свадьба. И потом, когда дети родились, сначала Олег, затем Даша. И потом как-то все шло хорошо. Он был человек нужный нам на тот период, мы же переделывали эту страну…

Вы не о нем спрашиваете, о детях? Ну, они взрослые сейчас. Олег – ученый, насколько я знаю, доктор наук, а Даша пошла по стопам отца, окончила Финансовую академию, стажировалась в Англии, работала не покладая рук, сейчас занимает ответственную должность. Вот увидите, в недалеком будущем, она, возможно, и кресло министра экономического развития займет…»

Катя отметила, что свидетель говорит об Олеге Гайкине и Дарье Юдиной, как о живых, выходит, ему не сообщили об убийствах.

«Ах, вы меня о делах минувших спрашиваете… Двенадцать лет назад… тогда отец… то есть, Олег, занимал пост министра финансов. Тогда была совсем иная жизнь. А я в то время возглавлял… Не обо мне сейчас речь? О Гайкине, то есть о его сыне и дочери. Ну это ведь давно – такой срок, они были молоды, насколько я знаю, жили весело, шикарно. Особенно Даша, она и замуж выскочила моментально. Парень нашего круга, он сын Валерия Семеновича… Ах, не о нем речь, он сейчас постоянно в Америке живет, кажется. Да, они с Дашей потом развелись, к радости всей семьи. Почему? Да потому что парень избалованный – гуляка, игрок, вечно по казино мотался, и потом самое неприятное – кокаин. М-да, вот это самое – кокаин и кое-что еще похуже. Чуть Дашу наркоманкой не сделал, было и такое. Но вовремя спохватились – и Олег, и брат ее старший, тоже Олег. Я с ней потом как-то разговаривал – она ведь не чужая мне, дочь моего институтского товарища. Так вот говорила мне: «Дядя Саша, как дурной сон все это было. Но теперь прошло». У нее сильный характер. Она всегда умела выпутываться из неприятностей.

Отношений? Вы про отношения в семье спрашиваете? Нормальные у них всегда были отношения, хорошие. Крепкая семья.

А сейчас они не общаются? Квартира? Их квартира в Романовом переулке? Вы говорите, что Олег и Даша разругались из-за квартиры, наследства?

Нет, вы ошибаетесь. Я понял теперь, что вас интересует. Квартира тут ни при чем, все произошло гораздо раньше. Олег, сын, он ушел из дома, порвал с отцом, с семьей, ну и сестрой тоже. Видите ли, он винил… себя надо было винить, а он винил всех остальных. Он ведь астматик, астма его когда-нибудь доконает. Представляете, парень молодой, красивый – и астматик. Девиц это совсем не прельщает. Ну, он винил, конечно, родителей, кого в первую очередь дети винят – мол, сделали, родили таким, калекой. А потом еще то ДТП…

Подробности хотите? Я не помню особо подробностей, столько лет прошло. Помню, что они все были в шоке, очень переживали. И Олег, мой товарищ, пытался хоть как-то замять это дело. Парень-то, Олег-младший, не виноват. Приступ астмы прямо за рулем на дороге, и он врезался в другую машину. А там женщина, она сильно пострадала. Ей ногу отняли. Отец Олега, конечно, сделал все, чтобы как-то облегчить… то есть ущерб возместить… Он лечение оплатил в ЦИТО. Дело потом прекратили, потому что они там экспертизы проводили медицинские – приступ астмы за рулем, это ведь обстоятельства, подобные форс-мажору. Так что никакого суда. И Гайкин готов был из-за вины сына и дальше потерпевшей помогать. Эта женщина, без ноги, молодая, каково калекой-то всю жизнь. Но Олег, я о младшем говорю, он это воспринял очень болезненно. Просто агрессивно, в штыки. Молодые – максималисты и эгоисты. Он обвинил всех, кроме себя. Родителей, наградивших его астмой, сестру… А в чем их вина? Вот тогда он и ушел из семьи и стал жить отдельно. Я его видел потом лишь на похоронах отца».