Йорген Брекке - Царствие благодати

У Фелиции Стоун внезапно возникло ощущение, будто она сделала глупость. Ведь дело закрыто. Почему она не может оставить все как есть и уехать домой? Зачем сейчас еще что-то изобретать?

Она достала связку ключей, которую носила в кармане, несмотря на то что ни к одному замку по эту сторону Атлантики ни один из ключей не подходил. Зато на ней имелась отмычка, не знающая подобных географических ограничений. Подошла она и к замку, который Фелиция решила взломать, — правда, пришлось помучиться. Паттерсону такие проделки удавались куда лучше, чем ей, и преступник из него получился бы такой же хороший, как и полицейский. Она же долго возилась, но все-таки справилась с замком. Войдя, осмотрелась. Комната оказалась точно такой, как она себе и представляла. Это открытие прибавило ей уверенности: она на правильном пути, — но кое-что ей еще надо сделать. Остается последняя ниточка, которую надо распутать.

Он медленно катил по Кирке-гата. Проехал мимо дома семьи Дал. Все окна оказались задернуты шторами. Дети переехали к родителям Гунн Бриты в соответствии с законом о защите ребенка. Дом скорее всего продадут, чтобы удовлетворить иски о возмещении ущерба, которые обязательно потянутся за этим делом.

Предстояло еще много научной работы с серией убийств пятисотлетней давности, возможно, самых кровавых за всю историю Норвегии. Дальнейшее расследование преступлений Йенса Дала потребовало от норвежской стороны больших усилий. Лодочный сарай в Эрланне с легкой руки Владо Танески из «Адрессеависен» вскорости прозвали «Логовом ужаса». Пресса вообще изрядно постаралась, чтобы предсмертное желание Йуна Ваттена — не дать Йенсу Далу превратиться в мифическое чудовище — так и не было выполнено.

В этом сарае нашлось достаточно материала, чтобы доказать причастность Дала к убийствам Эдварда и Хедды Ваттен, а также собственной жены. Кроме того, полиция обнаружила кожу как минимум еще одной неопознанной жертвы, и это позволило занести Йенса Дала в категорию серийных убийц, удовлетворяющих всем мыслимым критериям и определениям.

Что же до виргинского преступления, то и в этом случае обнаружились весомые улики, доказывающие его виновность. Помимо сходства деталей и тайной связи между Гунн Бритой Дал и Эфраимом Бондом, дающей мотив для убийства, нашлось электронное подтверждение поездки Дала в Америку. По всей видимости, он сел в самолет до Вашингтона, где взял напрокат машину. Скальпель и другие хирургические инструменты он с собой в самолет не брал, а приобрел на складе медицинского оборудования в Вашингтоне. Все необходимое он заказал заранее от имени Тронхеймского Музея естественной истории. В Норвегию Дал вернулся чуть меньше чем через трое суток. Первоначальная проверка алиби Дала состоялась до того, как полиция Тронхейма узнала о ричмондском убийстве, и потому основное внимание уделялось выходным, совпавшим по времени с убийством в книгохранилище. Коллеги Дала, потрясенные случившимся, позже говорили на допросах, что считали Дала ушедшим в отпуск. А жене, по словам родителей Гунн Бриты Дал, он сослался на участие в очередной конференции.

У замысла Дала имелись уязвимые места; вероятно, если бы полиция пристальнее проверяла его в начале расследования, обман с поездкой мог быть раскрыт. Тем не менее его идея вывести полицию из игры, заставив охотиться за сумасшедшим маньяком, незнакомым с жертвой, сработала. Могла ли другая расстановка приоритетов при расследовании спасти жизнь Йуну Ваттену, теперь уже никто никогда не узнает.

Улику, выдающую причастность Дала к американскому убийству, обнаружили на следующий день после его смерти. Во время обыска его дома, где среди прочего нашлась копия Йоханнесовой книги, сделанная Далом собственноручно еще до передачи оригинала в библиотеку, полицейские вынули из почтового ящика неоткрытое письмо. Его отправили из США в тот же день, когда Дал вернулся в Норвегию. Почерк на конверте ясно указывал, это письмо он отправил себе сам. В письме оказался маленький кусочек человеческой кожи, еще не успевший как следует просохнуть. Прежде чем констатировать, что это кожа Эфраима Бонда, полиции следовало дождаться результатов анализа ДНК. Но почти наверняка Дал оставил себе этот сувенир на память об убийстве. Что он сделал с остальной кожей жертвы, так и останется неразгаданной загадкой. Скорее всего она стала добычей лесных зверей где-то между Ричмондом и Вашингтоном.

Нет ответа и еще на один вопрос: почему убийство в Музее По представляется более неряшливым и беспорядочным, чем убийство в книгохранилище, поскольку единственного человека, который мог бы объяснить это полиции, уже нет в живых. План Дала предположительно заключался в том, чтобы представить оба убийства как плоды чьей-то извращенной фантазии, нагромождая эффектные детали и добавляя иррациональные подробности вроде засунутой в мусорную корзину головы. Он рассчитывал отвлечь внимание следователей от вероятного присутствия в обоих убийствах в первую очередь личного мотива.

Лишая жизни Гунн Бриту, он сменил тактику. В его действиях было больше порядка, он выбрал замкнутое пространство. Может быть, к этому его подтолкнула неожиданно открывшаяся возможность спрятать тело в хранилище. Как однажды, еще лежа в больнице, заметила Фелиция Стоун, большинство убийц — приспособленцы. Даже самый методичный маньяк способен отступить от своего замысла, если это сулит ему какие-то выгоды.

Другое объяснение заключалось в следующем: если от измывательств над Бондом Дал на самом деле получал удовольствие, то собственную жену ему хотелось убить как можно быстрее. Некоторые даже считали его образ действий признаком того, что где-то в глубине темной души социопата все-таки скрывались подобия человеческих чувств. Синсакер не принадлежал к числу подобных идеалистов.

Ответ на вопрос, что же сделало из Йенса Дала чудовище в человеческом обличье, так и не был найден. Вопреки слухам об ошибке следствия, объявившего пожар в доме Далов случайностью, никаких свидетельств причастности Йенса к этому преступлению обнаружить не удалось. Не похоже, чтобы у Йенса Дала было трудное детство или с ним дурно обращались. Ни один свидетель из тех, кто знал его ребенком, не упоминал типичных для детства серийных убийц проблем или расстройств поведения. Маленький Йенс не писался в постель, не мучил животных, его не уличали в поджигательстве и насилии. Правда, один раз его поймали на воровстве комикса про Фантома в местном кооперативном магазине. Но на этом список его преступлений заканчивался, да и заявления на него так и не составили, поскольку владелец магазинчика решил, что он славный мальчик. Йенс Дал не обижал девочек, его никогда не ловили на шпионаже или подсматривании. Он никому не угрожал; никто не помнил, чтобы он дрался. По словам эрланнских земляков Йенса, с которыми удалось побеседовать полицейским, он был тихим, задумчивым мальчиком, который сторонился окружающих. В юности он вечеринкам и прогулкам с девчонками предпочитал чтение книг и комиксов у себя в комнате. Все его сверстники считали его безвредным, башковитым, но скучным парнем.