Николай Леонов - Приступаю к задержанию

Папка с документами на столе Виктора толстела. И вот он запер сейф и кабинет и сбежал из отдела. А теперь сидит на горячей скамейке и пытается из фактов и фактиков сложить хоть что-нибудь похожее на приличную версию.

Ответственность его не пугала, но, естественно, и не радовала. Зарезали человека. И никто другой, а именно он, Виктор Перов, исполняющий обязанности начальника уголовного розыска города, должен найти и обезвредить преступника. Простое и емкое слово: должен.

Тысячи людей приехали сюда отдыхать и веселиться, десятки тысяч живут здесь: трудятся, учатся, отдыхают, радуются и печалятся, короче, живут нормальной жизнью. И среди них мечется, как бешеный зверь, преступник.

Нет, он не мечется. В том-то и дело. Матерый хищник мягко ходит, в любой момент готовый к прыжку. Зарезал человека. Поставил себя вне общества. Убийца знает, что пощады не будет, и готов ко всему. Готов уничтожить любого человека, оказавшегося у него на пути. И нет ему, Виктору, покоя, пока тот – Виктор даже в мыслях не называл его человеком – ходит среди хороших, доверчивых людей.

Виктор сидел и чертил веточкой на земле разные замысловатые фигуры, стирал и чертил заново. Вот получился домик с окнами. На домике надпись: «Приморская». Набрал камешков и стал их раскладывать. Два маленьких – Друянов и Шахов. Они живут уже здесь, а Казаков мог остановиться и в другой гостинице. Каждому по плюсу. Провел черту в сторону. Нарисовал самолет, подумал, подписал «Аэропорт». Положил третий камешек – это Приходько. Рядом положил четвертый – Казаков. Они приехали вместе, но именно Казаков сел к Приходько в машину, а не наоборот. В показаниях водителя такси сомневаться не приходится. Значит, Приходько тоже плюс.

Вроде никто из троих его не ждал. Компания сколачивалась по инициативе самого Казакова. Предлог – преферанс. Но слишком они разные для такого быстрого сплочения.

Друянов бреет Казакова. Что это – репетиция? Какая-то история с пиджаком. Виктор нарисовал вопросительный знак.

Приходько имеет твердое алиби. По первоначальной версии – минус, но сейчас уже это твердый плюс.

Виктор перестал чертить и просто тыкал веткой в свою схему.

Приходько уходит во время шахматной игры за папиросами...

Шахов имеет в городе знакомого, который не купается...

Друянов бреет Казакова...

Друяновым интересуется москвич...

Виктор встал и зло ударил ногой по своему сооружению. Камешки разлетелись в разные стороны.

Все, конец. Нечего упрямиться. Посылка с этой троицей с самого начала была ложной, думал Виктор, возвращаясь в отдел. Людей замучил, результат – ноль. Но почему тогда молчат москвичи?

– Чистой или с сиропом? – раздался над ухом девичий голос.

Виктор поднял голову. Он стоял у ларька с водой.

– Чистой, девушка, только чистой. Какой уж тут сироп?

Он выпил воду и пошел дальше.

– Меня спрашивали? – спросил он у секретарши.

– Нет, Виктор Иванович, никто не спрашивал, – ответила та, на секунду отвернувшись от машинки и сочувственно, как показалось Виктору, взглянув в его сторону.

«И эта туда же», – вконец расстроился Виктор.

Словно узнав о его появлении, зазвонил телефон. Виктор раздраженно снял трубку:

– Перов.

– С добрым утром, Виктор Иванович, – услышал он знакомый голос. – Нужно срочно увидеться.

– Где и когда? – быстро спросил Виктор.

– Через тридцать минут ждите меня с машиной на углу Сиреневого бульвара у газетного киоска.

– Хорошо. – Услышав отбой, Виктор по-мальчишески подмигнул невидимому собеседнику и аккуратно положил трубку на рычаг. Хорошо, что он вовремя вернулся. Виктор нажал кнопку звонка, но вместо секретарши в кабинет вошел капитан Сальников.

Он поздоровался, а потом, как бы между прочим, спросил:

– Знаешь, почему приятель Шахова не купается? – И, не дожидаясь ответа, пояснил: – У приятеля на теле целый уголовный роман написан. От «не забуду мать родную» до целующихся голубей. Не человек, а картинная галерея.

В кабинет вошел следователь Фроленков.

– Шахов? – спросил он прямо с порога. – Я думал над твоей версией, Виктор. У меня получается тоже Шахов. Не знаю, видел ли он, как Друянов брил Казакова, но именно Шахов посоветовал дежурной сообщить нам о виденной сцене.

– Подсовывает свидетелей? – быстро спросил Виктор.

– Видел – не видел, но знал, – Сальников грузно опустился на диван. – Но доказательств у нас нет.

Виктор посмотрел на часы и пошел к дверям.

– Собирайте всех в отдел и ждите меня.

Леночка свернула на центральную аллею и увидела Виктора, разговаривающего с дядей Арамом, чистильщиком сапог. Она прошла мимо, не ответив на приветствие. «Вот как работают», – думала она.

Леночка считала, что сотрудники уголовного розыска сейчас должны бегать, искать, преодолевать всевозможные, неведомые простым людям препятствия. А этот стоит себе, подбоченившись, и в ус не дует. Хоть всех здесь зарежут, ему и дела нет. А она еще жалела его вчера. Он мотался по гостинице такой несчастный и усталый. Два часа задавал ей никчемные вопросы.

Вот Александр Викентьевич, посторонний человек, а больше переживает.

Возмущенно хлопнув дверью, Леночка вошла в гостиницу.

Через час она закончила уборку и встала под душ.

Вода быстро смыла усталость. Голова стала свежей, мрачные мысли отступили, и Леночка тихонько запела. Надев сарафан и сунув ноги в босоножки, она выбежала в холл.

– Елена, вот ты где, а мы обыскались. Зайди в дирекцию, – услышала она сухой голос администратора.

Опять что-то произошло. Все вокруг сразу потускнело, Леночка съежилась и, предчувствуя беду, пошла к директору.

Первым, кого она увидела, был Виктор. Он писал что-то, держа на коленях папку. В комнате толпились люди, все смотрели на нее.

– Здравствуйте, Самойлова, – произнес кто-то рядом. – Садитесь.

Повернувшись, Леночка увидела стол, на котором топорщилась газета.

– Здравствуйте, – запоздало ответила она и увидела, что на стульях в углу сидят тетя Зина и Наташа, которая сегодня дежурила на первом этаже.

– Лена, – Виктор подошел к ней, – нам нужна твоя помощь. Не волнуйся, пожалуйста, посмотри внимательно и скажи, знакома ли тебе эта вещь. Если да, то когда ты ее последний раз видела.

Он подвел ее к столу и откинул газету.

На столе лежал голубой шелковый платок.

Леночка много раз видела этот платок с желтовато-оранжевыми пальцами. Его носил на шее Казаков, завязывая узлом и заправляя концы под рубашку.

Когда Леночка сказала об этом, Наташа вышла на середину комнаты и быстро заговорила:

– Я же точно помню, что это платочек покойного Игоря Львовича.

– Хорошо, хорошо, садитесь, – почему-то раздраженно сказал Виктор и отошел к незнакомым Леночке мужчинам.