Николай Леонов - Волчий билет

Сыщик сразу отметил, что Платиновая, такую кличку имела Вика в профессиональной среде, при полном параде, а косметика сведена до минимума. Все это польстило мужскому самолюбию сыщика, так же как и ранний час свидания. Полдень для профессионалки — все равно что пять утра для обыкновенного человека. Знает, зачем пришел, волнуется, понял Гуров, преподнес розу и сел за стол, который был сервирован для завтрака на двоих.

— Не меняетесь. Лев Иванович, такой же обаятельный и самоуверенный.

— Вика, обаяние у меня на физиономии, но где ты откопала самоуверенность? Ты мне очень нравишься, я никогда не скрывал этого, но любимая жена и профессия надежно защищают меня от твоих стрел.

— Умеете говорить красиво? Удивлена. Вам, кстати, красивые слова не к лицу. Волк красив, порой улыбается, но лучше бы он этого не делал.

— Ну, коли зазвала в гости, угощай кофе, — сказал Гуров, улыбаясь.

— Я зазвала? — Вика взглянула удивленно. — Я, безусловно, рада, нечасто удостаиваюсь. Только видит бог...

— Он все видит, не лги, — перебил сыщик. — Может, и не звала, но знала точно, я появлюсь.

Вика смутилась, тут же взяла себя в руки, взглянула с вызовом.

— Я не права?

— Абсолютно. Я очень занятой человек. Ты ко мне привыкла, не понимаешь, что я большой начальник, а ты мне гадость бытовую подсовываешь. Наркоманы свалились с крыши, подумаешь, невидаль. Жалко ребят, слов нет, так они сами определили свою судьбу. Но из-за папы, который в самых верхах крутится, мне начальство жить не дает. Нехорошо, Вика, я никогда тебе ничего плохого не сделал, — сыщик говорил, смотрел Платиновой в лицо и видел: девушка в гневе и ему не верит.

— Не по зубам оказались, окаянные? — спросила она с вызовом.

— Не понял. Ты что же, виновных в истории видишь? — спросил Гуров.

— Я не вижу, знаю. Антон ночевал у меня однажды, несчастный мальчик. Его эта сука до смерти довела, — ответила Вика.

“Еще один пустой свидетель, — подумал Гуров, отпивая из чашки кофе. — Я знаю, что прав, куда мою правду девать? Необходимо двигаться вперед, должно открыться некое обстоятельство. Какое?”

— Каким образом ты мое имя назвала, как объяснила наше знакомство? — поинтересовался он.

— У меня мужиков много, однажды на вас налетела, потеряла время, и только.

— И я так сразу объявил, кто я и что? Слабовато, — усмехнулся Гуров.

— А вы покойников по угонам машин искали, моим клиентом очень интересовались, даже телефон свой дали, — ответила Вика.

— Похоже, — согласился сыщик. — А за что ты так Сергееву не любишь?

— Ненавижу, — поправила Вика. — И не Сергеева она, Платоша не дурак, расписываться не торопится, хотя Лялек опутала его намертво. Он только с ней мужчина, а с остальными бабами импотент, скоро гомиком станет. Девочкой. Такой ошейник ни один мужик порвать не в силах. — Она рассмеялась. — Когда-то Лялька была девка нормальная. Иностранцев косила под корешок. Ее один немец замуж брал, чуть не в ногах валялся. Она говорит, мол, не дура, своего найду, и нашла. Платоша как к ней в койку свалился, так и растаял. Он пока марку держит, но скоро сдохнет.

Гуров неожиданно для себя напрягся, словно в полной темноте сверкнул лучик света. Он, Платоша, скоро сдохнет, сказала Вика, имея в виду регистрацию брака. А если прочитать фразу прямым текстом, буквально? Наследник погиб, мадам прямая и единственная наследница. Если ноги растут отсюда? А почему нет? Людей убивали и за меньшие деньги. И не такая уж сложная комбинация.

— Лично я за Платона ни за какие деньги не пойду. Да, я проститутка, но партнеров выбираю сама. Душ приняла, чиста и свободна, и никто мне не смеет слова сказать.

— Я не ханжа и не моралист, хотя имею по данному вопросу свою точку зрения, — сказал Гуров. — Ты так живешь, Вера иначе, при чем тут ненависть? — удивился он.

— Мы подругами были, партнершами, так эта сука, как только Платошу окрутила, в его апартаменты переехала, знать меня не хочет. Она мне раз по телефону заявила: “Платиновая, ты не забывайся, я — дама с положением, а ты — панельная блядь. И не звони больше”. Я ее, сучку, вилку правильно держать учила. Взбесилась я тогда, позже плюнула, думаю, тебя жизнь накажет. А вскоре в казино Антон зашел, я посидела с ним, рюмку выпила, вижу, парень не в порядке, ну и приехали ко мне. Антон поначалу отмалчивался, стеснялся, позже не выдержал и заговорил.

Вика встала из-за стола, открыла бар, выпила рюмку.

— Стерве Платоши мало оказалось, она и сынка решила к рукам прибрать, — продолжала она. — Шприц-то в руки парню сука сама дала.

Должен быть мужик. В истории обязательно должен иметься мужик, думал сыщик, а вслух спросил:

— А у нее самой-то кто есть? Вика, ты взрослая девочка, знаешь, одноцветных людей не бывает, каждый в крапинку или в полосочку. Неужто Вера Кузьминична никого, кроме себя, не любит?

— У нее мать в деревне под Рязанью. Лялька мать любит, помогает ей, деньжат подбрасывает. А так? — Вика дернула плечиком. — Однажды познакомила меня с мужиком. Красивый, статный, но не от мира сего. Тихий, глаз не поднимает, и Тихоном зовут. Он сучке то ли сводным братом приходится, то ли росли вместе, не поняла, ни к чему мне. Он то ли монах, то ли в постриг готовится.

— Случается, — сказал Гуров, думая, что очень подходящий монах, у такой женщины мужик должен быть особенный.

— И не думайте! — Вика махнула рукой. — Сообщника ищете, мужик обозначился, вы примеряете. Так пустое! Тихон мухи не обидит, не тот человек, уж я понимаю.

— Не сомневаюсь, однако на Тихона очень желательно взглянуть. Ты меня зачем звала? К чему мое имя подруге бывшей шепнула?

— Коли Бога нет, кто-то за справедливостью на земле присматривать должен? Я не знаю как, но Антона с девчонкой Лялька сгубила, точно. Штуку против целкового поставлю, этой суки работа.

— Звучит красиво, только мне не эмоции нужны, а доказательства, — сказал Гуров. — Достань мне Тихона, хочу на него взглянуть.

— Пустые хлопоты, да и как его отыскать, коли я с Веркой не контачу? — удивилась Вика. — Я не волшебник.

— А жаль, в таком деле волшебник оказался бы нелишним, — внимательно глядя на Вику, произнес Гуров. — Вспоминаешь? Напрягись, Тихон заходил в казино?

— Дважды, один раз без меня, — ответила медленно Вика, чувствовалось, она что-то напряженно вспоминает, помолчала, вздохнула свободно и вымолвила: — Нонка.

Гуров молчал, кивнул поощрительно.

— Когда мы впервые были в казино втроем, Тихон еще идти не хотел, он все в пол смотрел, улыбался так нежно, как улыбаются матери, глядя на своих грудничков. Я разозлилась, мол, святоша выискался, почему-то мне хотелось глянуть, какого цвета у него глаза. Мы наверх поднялись, оркестр ужасный выступал, воздух рвал железом. Они рядом сидели, я напротив, неожиданно он взгляд поднял, на танцующих смотрит внимательно, словно ищет кого. И глаза у него туманные, у близоруких такие бывают, если сильные очки снимет. А потом взгляд вдруг прояснел, и он веки вновь опустил. Я оглянулась, думаю, кого это он увидел? А на кругу Нонка качается, как змея в кино, будто в обмороке, даже язык высунула. Ну, так соплячки клиентов зазывают, я через секунду и забыла.