Николай Леонов - Почерк палача

— Лев Иванович, а внешняя разведка у вас имеется?

Гуров рассмеялся и понял, что с парнем следует разобраться, а здесь, во дворе, под взглядами любопытных тетушек, это невозможно.

— Я бы чего-нибудь съел да чашку кофе выпил, — сказал Гуров.

— Тут через дом есть приличная забегаловка, — ответил Илья.

Гуров оглядел двор, погладил крыло своей машины.

— Боитесь, угонят? — спросил Илья.

— Не угонят, так покалечат. Давай припаркуемся неподалеку от инспектора, я ему пару слов шепну, а потом кафе найдем, сегодня это не проблема.

Так все и сделали, а вскоре уже сидели в маленьком чистеньком кафе.

— Если тебя интересует работа за рубежом, то следует в ФСБ идти, — сказал Гуров. — А у нас если куда и пошлют, так не приведи господь.

— Я две недели в Анталии еле выдержал, — признался Илья. — Я человек российский.

— Это хорошо, — ответил Гуров, все еще не понимая, куда парень клонит. — Честно скажи, что ты от меня хочешь?

— Действительно, что мне темнить? Я хочу быть вашим агентом. Не сотрудником-офицером, а агентом-нелегалом. Не делайте каменное лицо, это прежде все было совершенно секретно, а сегодня об агентуре знают и каждый дворовый пацан, и бабки на лавочке.

Гуров не сдержал улыбки:

— И много ты знаешь? Верно, она существует и работает. Атомное ядро ведь тоже можно расщепить, но ты не знаешь, кто, где и как это делает, хотя о физиках-атомщиках можно прочесть в сотнях газет.

— Вы обучите, — сказал Илья.

— Ты выглядишь умным парнем, а голова у тебя забита неизвестно чем. Забудь про это, как про дурной сон.

— А чем, собственно, разведчик отличается от агента, работающего в преступной среде?

Смутная, еще не оформившаяся мысль мелькнула в голове Гурова, и он спросил:

— А у тебя в уголовной среде связи имеются?

— Сегодня — нет, но захочу — будут, — ответил Илья.

— Лучше не надо, парень. Ты в автосервисе работаешь? И руки, говорят, у тебя золотые, если иномарки дорогие — так только к тебе, ни к кому другому.

— А вы много обо мне знаете, — усмехнулся Илья.

— Ты хотел кататься за профессионалом сыска и оставаться инкогнито? Так не бывает, либо ты катаешься за фраером. И вообще, дурака не валяй, занимайся своим делом, совершенствуйся. Я не знаю, сколько ты там зарабатываешь, но наверняка вдвое больше, чем опер отделения. Налог бандитам платите?

— Не мое, — Илья отгородился ладонью. — Есть бригадир, начальство, у них свои дела. Я и с ребятами-механиками, такими, вроде меня, дружбы не поддерживаю. Они каждый день выпивают, работают в комбинезонах, до которых я только ногой могу дотронуться, клиентам впаривают что надо и не надо. Я им говорил, а они смеются: мы, мол, работяги, нам положено. Неподалеку от нас автосервис есть, там хозяин — мужик крутой и порядки строгие. Я хотел к ним перебраться, к тому же у них настоящего электронщика нет, но они меня бортанули.

Гуров слушал внимательно. Илья ошибался, когда утверждал, что связей среди уголовников не имеет. Сегодня техобслуживание иномарок — золотая жила, даже если работать наичестнейшим образом. Так не бывает: золото есть, а уголовников нет.

В Гурове происходила борьба — с оперативной точки зрения Илья Титов парень очень даже интересный, но продвигать его к уголовникам аморально, да и крайне сложно. Парень в зоне не был, не пьет, в картишки не перекидывается, взял инструмент, отдал инструмент. Бригадир в нем очень заинтересован, потому и не отдал соседу. Возможно, и попасть на ремонт к Титову не просто, и за это деньги берут. “А может, он все прекрасно знает и долю берет, а меня просто проверяет, секу я в их деле или нет? — промелькнула у него мысль. — А если Титов гонец от бандитской группировки, которую мы разрабатываем? Выбрали парня интеллигентного, чистого, познакомься, говорят, с Гуровым, узнай, как дела, далеко ли они продвинулись? Парень неделю за мной катается, мол, агентом хочет стать. Жидковата версия...” Сыщик решил пойти напрямик.

— Что ж, если рассуждать теоретически, то, учитывая твою профессию и положение в коллективе, можно получить некоторый навар. — Гуров увидел в глазах парня угасший было интерес. — Считается, что агент должен быть личностью серой, незаметной, не воспринимать окружение всерьез. Так, значит, и информацией он будет обладать серой, малозначительной. Меня же не устраивает, если на машине старый аккумулятор поменяли на старый, лишь свежезаряженный, а тормозные колодки и вовсе не меняли. Какая информация меня интересует, я тебе скажу позже, не сегодня.

— Значит, мы еще увидимся? — обрадовался Илья.

— Обязательно. Ты мне ответь на такой вопрос. Допустим, что на вашу станцию, якобы для тщательной диагностики, поступили два “мерса”. Практически новые. Тебя к машинам не допускают, работают с ними сам бригадир и его личный приятель. Ты заметил, что на машинах перебивают номера, а к владельцам они уходят без номерных знаков. Ты сможешь поставить меня в известность об этом?

— Нужно, чтобы об этом еще кто-то знал.

— Верно. Лучше, чтобы знали двое.

— Смогу, — уверенно ответил Илья. — Вы берете владельцев, в конце концов приезжаете к нам и проводите общую чистку.

Цинизм парня покоробил даже старого сыщика.

— Наверняка два “мерса” будут только частью цепи, — добавил Илья.

— О цепи подожди. Бригадир семейный?

— Черт его поймет, там с бабами неразбериха.

— А как ты самому бригадиру в глаза будешь смотреть?

— Так он вор!

— Вор, — согласился Гуров. — Но в тюрьму отправится именно он, Иван Иванович, который тебя вчера бутербродом с колбасой угостил. А следующий твой клиент будет с детьми и старушкой матерью. У тебя со сном нормально?

— Так вы меня отговариваете? И каждого так отговариваете? — Илья побледнел.

— А ежели товарищи твои что-то просчитают и судилище над тобой устроят? — продолжал давить Гуров. — За что умирать будешь?

— Не думал я, что так разговор сложится, — тихо сказал Илья.

— Ты до встречи со мной вообще мало думал, — резко сказал Гуров. — Есть такой знаменитый полковник, а я у него негласным помощником стану. Думал ли ты, если я головой тронусь и соглашусь, что со мной будет потом? Как буду жить, как спать? Ты — одно, а “важняк” Гуров, работающий в сыске третий десяток лет, другое, мы с тобой люди разнополюсные, с тебя один спрос, а с меня — совсем другой. Ты бреешься?

— Каждый день.

— Отлично. Значит, ты каждый день свою морду наблюдаешь и руки. Скажи, каким краем ты с уголовниками можешь соприкоснуться? Актерское мастерство? Станиславский? Да пацаненок от трех вокзалов на тебя даже издалека глянет и сразу подумает: вот фраер идет, и бумажник у него в левом внутреннем кармане пиджака либо в заднике, хотя такой может и в чужой карман его положить.