Николай Леонов - Наркомафия

– Коллега, – вздохнул Гуров, – кабинет только построили и тут же проверили.

– Даже не смешно, – ответил эксперт, кивнул напарнику, они открыли свои чемоданчики, достали аппаратуру.

Гуров безуспешно пытался дозвониться до Байкова. Эксперты осмотрели все кабинеты офиса, сложили изъятые “жучки” в сумку.

– Не сравню вашу экипировку с американским посольством, не бывал, знаю по слухам, но думаю, вы могли бы и посоперничать.

– Каков технический уровень людей, устанавливающих все это? – поинтересовался Гуров.

– Нормальный, современный, но рука русского мужика чувствуется: мол, нечего хитрить, и так сойдет. Ставили профессионалы, но не из “конторы”. Те работают почище.

– Спасибо, коллега, – Гуров протянул сто долларов. – С какого расстояния нас слушают?

– Из дома напротив, из машины, припаркованной в радиусе примерно до двухсот метров. Техника старенькая, далеко не люкс, – криминалист отпихивал руку Гурова. Тогда полковник шлепнул его по затылку, сунул доллары в карман.

– Сколько времени нас не будут слушать?

– Ну, господин сыщик, и вопросы у тебя! – хмыкнул эксперт. – Нас и сейчас могут запросто слушать, а “жучки” вернуть может первый же посетитель. Не в полном объеме, так ведь курочка по зернышку, известно.

– Спасибо, приходи через неделю, повторим санитарный час.

Гуров на “семерке”, Крячко на “мерседесе” поехали на квартиру Байкова. После девяти вечера пробок на улицах уже не было, держались они друг от друга на расстоянии метров триста, наблюдали, нет ли за ними хвоста, переговаривались по телефону.

Добротный, из светлого кирпича девятиэтажный дом, в котором жил Байков, располагался в начале Ленинского проспекта. Сыщики поставили машины поодаль друг от друга. В подъезд войти не удалось: дверь была заперта на цифровой замок, а на звонки никто не отзывался. Но вскоре из дома вышла супружеская пара, и Гуров с Крячко вошли в подъезд, поднялись на седьмой этаж, остановились у стальной двери, позвонили.

– Что дальше? – пользуясь правом подчиненного, Крячко, задавая вопросы, смотрел ехидно. – Будем ждать, когда они изволят вернуться?

– Станешь продолжать в том же духе, я тебя оставлю до утра здесь, а сам отправлюсь спать, – ответил Гуров и вновь позвонил.

В ответ брякнула цепочка соседней двери, и густой уверенный голос произнес:

– Если вы к Григорию, то он в больнице.

В узком дверном проеме, который пересекала солидная цепочка, мелькнул генеральский погон. Гуров встал так, чтобы хозяин мог его видеть, и мягко сказал:

– Добрый вечер, товарищ генерал-лейтенант, – и протянул в щель удостоверение, полученное от Орлова. – Давно увезли Байкова, куда и что с ним случилось?

Генерал долго не отвечал, сопел, видимо, изучал удостоверение, затем документ вернул и неохотно ответил:

– Опоздал ты, полковник, этого прохвоста давно надо было сажать.

За дверью раздались легкие шаги, шепот, затем дверь прикрыли и тут же распахнули. Генерал сверкал золотыми погонами в глубине квартиры, а на пороге стояла пожилая, очень стройная, со вкусом одетая женщина.

– Здравствуйте, господа, и проходите. Сыщики оценили качество паркета, сняли ботинки, надели лежавшие у вешалки тапочки.

– Меня зовут необычно – Мария Ивановна. На моего генералиссимуса внимания не обращайте. Случай тяжелый и безнадежный, – она махнула тонкой рукой.

– Маша! – подал голос хозяин, но в прихожую не вышел.

– Миша, по коням и поставь чайник. Мы будем в гостиной. И дом, и планировка квартиры, и мебель были пятидесятых годов – все солидно, крепко, основательно, очень чисто. Хозяйка улыбнулась Крячко, разрешила Гурову поцеловать ей руку, пригласила в столовую, в центре которой располагался овальный стол, охраняемый полудюжиной стульев с высокими резными спинками.

– В этом году справляли золотую свадьбу. Я терплю этого бандита-большевика всю жизнь, – голос женщины звучал тепло. – Он приличный, а по сегодняшним меркам – порядочный человек.

Коллеги переглянулись, понимая, что женщина одинока, ей необходимо выговориться, если хочется что-то узнать, необходимо терпеть.

Мария Ивановна выставила на стол сервиз из прекрасного фарфора, прокомментировав:

– Михаил в Германии украл.

Генерал сменил китель на домашнюю куртку и беззлобно ответил:

– Каждую чашку кровью обмыл, Машенька, причем своей лично, народной не прикрываюсь.

– Молчи, старый, – супруги пикировались, поглядывая друг на друга ласково.

Хозяйка разлила жидковатый чай, указала на вазочку с сушками, неожиданно звонко рассмеялась.

– Конечно, мы в жизни за разными столами сиживали, но гакой натюрморт наблюдали частенько. Так вас, молодые люди, интересует наш сосед – Григорий Байков?

– Мария Ивановна, простите ради бога, это крайне неприлично, я понимаю, но вы женщина благородная, – с этими словами Гуров извлек из кейса бутылку виски и коробку шоколадных конфет.

Хозяйка свела красиво очерченные брови, пожала плечами, вздохнула:

– Что ж, люди, как люди, – слабые, – и поставила на стол хрустальные рюмки.

Крячко молча разлил виски, распечатал конфеты, а Гуров, глядя в основном на женщину, сказал:

– Мы с вашим соседом в одной фирме служим. Утром у нас несчастье произошло, мы договорились после семи вечера созвониться и встретиться. Звоним, а он трубку не берет, вот и подъехали узнать. Так что же с ним случилось? Часов в пять он был у меня в кабинете и вполне здоровенький.

Генерал смотрел из-под кустистых бровей насмешливо, явно не веря ни одному слову. Хозяйка тонкими пальцами поправила прическу, ответила нерешительно:

– Точно не могу сказать. Григорий, когда его санитары выносили, не то чтобы без сознания, но вялый был. Мне объяснили, что ему сделали обезболивающий укол. Якобы Гриша на нашей лестнице оступился, какой-то нерв в спине повредил, до квартиры еле дополз и вызвал “скорую”.

– А вам не позвонил?

– Я тоже удивляюсь. Чуть что – он ко мне: “Мария Ивановна, Мария Ивановна”. То с дочкой посидеть, то еще что.

Генерал выпил. Тряхнул седой шевелюрой.

– Что, дети малые, взяли Григория, факт – взяли! У вас извечно, – он глянул на Гурова, – не то что руки, пальцы друг с дружкой во вражде живут. Вон рядом, в Первую градскую его повезли, отделение неврологии, пойдите, разыщите. – Генерал вновь налил и быстро выпил, боялся, что жена остановит. – Что я, не видел, как “скорая” берет? Григорий только дверью стукнул, а они уже здесь. Известно, вкололи, уложили, к носилкам привязали, чтобы не выпал.

– Простите, дочке его вроде пять лет, – сказал Гуров. – Где она?

– Даша? Около шести она из сада сама вернулась, это у нас во дворе, заглянула к нам, сказала, что идет к бабушке. Тут совсем рядом.