Николай Леонов - Мы с тобой одной крови

Орлов словно и не слышал полковника, заговорил спокойно, уверенно:

– Ты достанешь их, Лева, не сомневаюсь, достанешь. Они попали в цейтнот, сделали грубую ошибку. Они не могли допустить вашей встречи, но убийство не могло быть спланировано заранее, лепилось на скорую руку. Расколоть такое дело для сыщика, экстракласса – несерьезный пустяк. Ты говоришь, что ее трудно было поднять утром, а заставить куда-то поехать ненакрашенной просто невозможно; Какую и где схватила она смертельную информацию? Кто и на каком крючке затащил женщину под колеса “КамАЗа”? Ты эти вопросы должен разъединить. Нелогично? Я повторяю, они торопились. А ты не спеши, у тебя времени уйма. – Орлов почмокал, привычно почесал в затылке. – Ты мне доложишь часикам к двадцати, а сейчас только одиннадцать сорок. Больше восьми часов на то, чтобы подумать и кое-что проверить. Я тебя непозволительно балую...

Гуров посмотрел в простецкое, мужиковатое лицо генерала. Хотел сказать что-нибудь ехидное, насмешливое, но вместо этого произнес:

– Я вот только закурю и на один вопрос отвечу. – Гуров закурил, занял привычное место у окна. – Информацию она схватила в своем доме, больше негде. Бардин либо знает ее, либо, если его использовали втемную, теперь догадывается. Он не сыщик, но и не дурак.

Гуров встретился взглядом с генералом, вспомнил, какую бурную деятельность проявил Петр в кабинете замминистра, и лишний раз убедился, что порой его начальник и друг соображает быстрее.

– Мы не можем допрашивать...

– Побеседуем, – перебил Орлов. – Ты же слышал, я обмолвился, что вечерком позвоню и мы навестим болящего.

– То-то ты суетился, заботу изображал, коньячку поднес...

– Конечно, я не хочу, чтобы он знал о моих предположениях, – миролюбиво ответил Орлов, а затем продолжил неприязненно: – Тебе пятый десяток, а ты человека в одной плоскости меряешь. Стыдоба, полковник. Какую бы роль в убийстве Николай ни исполнял, никто не запретит мне по-человечески ему сочувствовать. И коньяк можно дать, как мужик здоровый дает закурить мужику раненому, даже врагу, который только что пытался его убить.

– Я пойду, – неуверенно произнес Гуров, погасил сигарету, пепельницу вытряхнул в корзину, протер.

– Да, тебя слишком много, я устал.

– Буду звонить, в девятнадцать часов доложу.

– Подожди, – Орлов остановил Гурова, который уже взялся за ручку двери. – Будешь искать крючок, на который утром подцепили девушку, учти мое мнение. Это не политика, не ты, в каких бы взаимоотношениях вы ни находились. Это чисто бабский крючок, таким в старину носки вязали. Иди и учти, что я сегодня тобой недоволен.

В свой кабинет Гуров вошел так резко, что едва не зашиб дверью отпиравшего засовы Артема Ермакова. Крячко, сидя за столом, писал, поздоровался и перевернул страницу.

– Артем, срочно отправляйся к ребятам, которые слушают квартиру Галеев. Могут быть новости не для телефонных разговоров. Вернешься, нас не будет, отпиши рапорт на мое имя и запри в сейф.

– Я ночью совершил ошибку, когда не пустил тебя, – отложив ручку, сказал Крячко.

– Виноват всегда старший. – Гуров снял телефонную трубку, повертел, оглядел кабинет. – Сходим в буфет, перекусим.

Выйдя из кабинета и заперев замки, они прошли коридором до лестницы, остановились на площадке.

– Я уже не верю ни телефону, ни собственному кабинету, – сказал Гуров.

– Слушай, мне Артем не очень нравится...

– Молодой, прости парня. Такое дело, Станислав ты, конечно, понял, что Ирину убили. У меня на сегодня было дело, но я должен переключиться на убийство. Вместо меня на встречу с опером контрразведки пойдешь ты.

– С каким опером? – несколько опешил Крячко.

– Помнишь мой разговор с контрразведкой по телефону, когда я им подбросил идею, что Галей – мой человек?

– Не забуду до гробовой доски.

– Так я в тот момент не только им руки укоротил, но одного ихнего парня от плахи спас. В тринадцать у меня с Павлом Кулагиным назначена встреча.

Гуров объяснил, где, в какой машине будет находиться контрразведчик.

– Он тебя знает, о том, что мы друзья, тоже знает. Сядешь к нему в “Волгу”, предъяви удостоверение, на его “ксиву” тоже взгляни. Значит, Павел Кулагин. Объясни, что Гурова бросили на дело по нынешнему убийству. Парень, конечно, уже в курсе. Так скажи ему, что у Гурова к нему есть лишь один вопрос.

– Он мне скажет, что на твои вопросы он будет отвечать только тебе.

– Вполне возможно. Ты еще скажи: мол, выслушайте вопрос, захотите – ответите, а нет, так я передам Гурову, что вы отвечать отказались.

– Понял, продолжай. Вопрос?

– Спроси: мол, Лев Иванович интересуется, будет ли Павел Кулагин стрелять в полковника Гурова, если получит подобный приказ?

Крячко смотрел на друга с любопытством, будто давно его не видел или вдруг заметил в нем что-то новое и чрезвычайно интересное.

– Ты надеешься склонить его на свою сторону?

– Я уже это сделал, – ответил Гуров. – Теперь хочу, чтобы он данный факт осознал. И в случае, если начальство поставит его перед выбором, Павел должен быть к ответу готов, а не начинать его искать. В острой ситуации можно принять неправильное решение.

– Значит, вербуешь, – утвердительно сказал Крячко. На лестничную площадку выскочила девушка с папкой в руках, стрельнула удивленным взглядом на мужчин, которые стояли у окна, застучала каблуками по ступенькам, спустившись на один пролет.

Гуров проводил девушку взглядом, хотел сказать сердито, но сдержался, заговорил ровно, с паузами:

– Нас работа совсем доконала. Я пытаюсь установить с человеком нормальные дружеские отношения, и только. Павел Кулагин приличный парень, хороший оперативник...

– Я попытаюсь выполнить, но за результат не ручаюсь, – перебил Крячко.

Он не поверил Гурову, прекрасно понимая: хорошие, доверительные отношения с офицером, который служит в подразделении противника, – пусть и не вербовка в полном смысле слова, но уж точно ход оперативника, а не соседа по лестничной площадке, который за спичками зашел.

– Вот и попытайся, а я двину в другую сторону. Встречаемся после восемнадцати.

Генерал Барсук подписал лежавшие перед ним документы, закрыл папку, разгладил, взглянул на сидевшего напротив Еланчука, спросил:

– Собрался, Юрий Петрович? Все в порядке?

– Мне собрать чемодан часа хватит, – ответил Еланчук, с удивлением поглядывая на генерала. – Командировка в Австрию на три года. Люди годами, как волки грызутся, а тут два хода – и в дамки. Я такого за всю службу ни разу не встречал.

– Умный очень. В жизни все случается, абсолютно все. – Барсук протянул папку, даже вылез из кресла. – Семью пришлем быстро, не сомневайся.