Николай Леонов - Козырные валеты

— Она наркоманка, — спокойно возразил Гуров. — Я не специалист, полагаю, что Оля лишь вступила на этот путь, ее еще можно, мы обязаны девочку спасти. И здесь главную роль должны сыграть вы, мать. Отец заигрался в политику, до него не достучаться. Если Чекин поймет, что смерть дочери убьет его карьеру, он очухается. Но для девочки будет поздно. Анна Павловна, вы видели, как умирают от тяжелого наркотика? Героин — верная смерть.

— Допустим. — Анна Павловна отставила рюмку, закурила.

— Так не пойдет! — прервал Гуров. — Никаких допущений. Они так же смешны и безумны, как и выражение “допустим, кобра — змея ядовитая”. Либо вы слушаетесь меня беспрекословно, либо я занимаюсь своим делом, разыскиваю убийц вашего зятя, а вы хороните дочь.

— Вы страшный человек!

— Мелодрама вам не к лицу. Сегодня я единственный человек, способный вам помочь спасти девочку и не навредить Чекину. Хотя на последнего мне в высшей степени наплевать.

— На меня наплевать? — дверь кабинета распахнулась, вошел хозяин. За его спиной маячила двухметровая фигура охранника. — Мне сообщили, что в моем доме обосновался какой-то мент, который не ведает, что творит.

— Сядь, Виктор! — Анна Павловна ступила из-за стола, подошла к дверям. — Саша, вернись в машину.

Охранник переминался. Гуров узнал некогда своего подчиненного, скверного опера, двурушника и подпевалу.

— Чувствую, тебе следует помочь! — Гуров подошел к двери, легко отстранив довольно массивную фигуру хозяйки. — Ну?

— Лев Иванович, у меня хозяин! — парень попятился, споткнулся о ковер, чуть не упал.

Чекин скривился, процедил сквозь зубы:

— Иди в машину. Жди. — Он налил себе хрустальный стакан водки, выпил.

— Анна Павловна, коротко, касаясь только его личности, разъясните мужу ситуацию. — Гуров закрыл бар-бюро, встал у окна, разглядывая еще сильную зеленую листву на деревьях.

Советник Чекин был высоким рыхлым мужчиной. Основным чувством, отражавшимся в этот момент на его плоском лице, был страх. Но он не мог забыть свою должность, кабинет в Кремле, машину у подъезда, готовеньких улыбок окружающих.

— Анна, ты снова попала под дурное влияние, — стараясь говорить уверенно, произнес он. — Погиб трагически Николай, но это не значит, что милиция может хозяйничать в нашем доме. Наркотики? Обыкновенный шантаж.

Гуров скучал, чиновник оказался глупее и неинтереснее, чем сыщик ожидал. Он глянул на Анну Павловну, подумал, что браки заключаются все-таки на земле, а никак не на небесах. Сыщик отчетливо представил, как около тридцати лет назад красивая, умная, излишне самоуверенная женщина вышла замуж за подающего надежды партаппаратчика, решила вылепить из него нечто удобное и полезное.

Мучается с ним третий десяток, давно поняла, что из мужчинки мужчины не получится, уходят годы, надежды, накатывает безысходность.

— Я устал, у меня дела, — прервав супругов, сказал Гуров. — Слушайте и решайте. Сегодня вы вывозите Олю на дачу своих давних друзей и оформляете все необходимые документы на вылет. Анна Павловна сопровождает дочь до клиники, скажем, в Швейцарию. Кстати, Анна Павловна, вам не мешает побывать на воздухе и загореть. Я переговорю со швейцарскими коллегами, вы не будете чувствовать себя одиноко. К тому же, Анна Павловна, извините, вам необходимо похудеть, а Оле — поправиться. Если завтра утром я узнаю, что вы обе еще в Москве, то... — Гуров пожал плечами. — Не советую.

На следующий день Анна и Ольга Чекины вылетели в Швейцарию.

В тринадцать часов Гуров и генерал ФСБ Кулагин встретились в кабинете генерала Орлова, который поглядывал на них из-под тяжелых век, завидуя молодости и энергии.

— Лев Иванович, почему ты никогда не сомневаешься в своей правоте? — Павел Кулагин неделю как бросил курить и мучился.

— Павел, я очень даже сомневаюсь, порой излишне долго, но все это происходит до прыжка. Признайся, если ты прыгнул с вышки, с трамплина или с самолета, нельзя даже думать, что ты неправильно прыгнул. Костей не соберешь.

— Кто давал тебе право сорвать нашу операцию в университете? — возмущался Кулагин.

— Я сделал это исключительно из любви к тебе. Паша, ты у меня в вашей конторе единственный приятель. Если тебя не станет, у меня не будет никого! — ответил Гуров.

— Вот! Эгоист! Главное, у тебя не будет никого! Твоя любовь ко мне — пестики-лютики. На самом деле ты обожаешь только Льва Ивановича Гурова.

— Не могу же я все на Петра со Станиславом свалить, приходится и о себе позаботиться, — ответил Гуров.

— Стоп! — Орлов взглянул на часы. — На трепотню еще три минуты, пять минут о делах — и по норкам.

— Твоя наружка работает вообще не на тебя, лишь морочат голову да плачутся. Они фотографировали и писали разговор Ольги Чекиной.

— Отвлекающий маневр. Твой Станислав нанес ущерб фирме в сотни долларов и сорвал операцию! — выпалил Кулагин.

— Ты в гневе теряешь голову. Какую операцию? Допустим, пленка и запись целы, что вам от этого? Вылавливаете торговца, колете, отбираете объяснение, вербуете. И прячете все в сейф до лучших времен. Это же не розыск убийц и не защита девушки, а просто сбор компрматериала на Чекина.

— Я прикажу сегодня же выставить за Ольгой более квалифицированных людей. Ты знаешь, что погибший Николай занимался разработкой совсекретного проекта? — спросил Кулагин.

Орлов посмотрел на Гурова, осуждающе покачал головой.

— И ты усматриваешь в его работе мотив убийства? — легкость в тоне Гурова пропала, он стал серьезен.

— Не я усматриваю, это установленная данность. А я выполняю лишь приказ руководства.

— Согласен, тогда ты молодец, господин генерал, — ответил Гуров. — Разобьем дело на две версии, ты работаешь по своей, мы — по своей, что полностью соответствует задачам наших главков.

— Но ты уже вмешался и изрядно напортил...

— Стоп! Я уже прыгнул, обсуждать вопрос, что со мной произойдет в финале, бессмысленно. Я полагаю, что очень скоро ты низко нам в ножки поклонишься, ибо мы тебя уберегли от крупных неприятностей.

Орлов встал, пожал Кулагину руку.

— Спасибо, генерал. Гуров, задержись.

— Но я вынужден доложить, — направляясь к дверям, сказал Кулагин.

— Естественно, — ответил Орлов.

— А я бы не торопился, — заметил Гуров.

Когда Кулагин вышел, Орлов приказал вызвать Крячко, а пока спросил:

— Что ты темнишь? Контрразведка — не девушки, ее любить необязательно.

— Петр, все это чушь собачья. Николай Сотин никогда не занимался секретными разработками. Он вообще теоретик, работал на будущее. Недавно ездил в Бонн, там ученые обменивались информацией, читали доклады. Таких ученых никто никогда не убивает. Тема Сотина не имеет никакого отношения к обороне. А работал он в военном институте, потому что там самая современная аппаратура и защитить докторскую легче.