Николай Леонов - Козырные валеты

— И только? — Станислав смотрел доверчиво.

Он прекрасно знал: порой на Гурова накатывает, сыщик не желает видеть очевидного, отказывается думать. В таких случаях следует терпеливо давить или, как выражается сам Станислав, долбить лбом стенку.

— Я и не знал, что дом начинают ставить с крыши, наивно полагал, сначала копают землю, закладывают фундамент.

— Не воспитывай меня, Станислав, — Гуров поморщился. — Я большой мальчик.

Станислав решил, зайти с другой стороны.

— Лев Иванович, я полагал, что мы однажды наступили наркодельцам на мозоль. Сейчас зрячего хода не просматривается, но если мы начнем в определенной среде очень сильно топать, то угадаем по больному месту снова. И валеты проснутся, вылезут на поверхность.

Станислав произнес заветное слово, лицо Гурова ожило, взгляд стал осмысленным и жестким.

— Полагаешь? — Сыщик достал сигареты, закурил, вышел из-за стола, начал расхаживать по кабинету.

Станислав довольно улыбнулся, самодовольно огладил прическу. Гурова удалось столкнуть с места, теперь только смотри, чтобы он не наломал лишнего.

— Химик... Попова имеет связи, — бормотал Гуров. — Квартира. Машина. Как фамилия большого начальника покойного Веткина?

— Начальников много, мне ни к чему, — ответил Станислав.

— Хорошо, я человек не очень здоровый, порой меня заносит! — Гуров расхаживал все быстрее, словно разминался перед бегом. — Но ты, Станислав, реалист, твердо стоишь на земле. Так скажи мне, откуда Веткин получил страничку с зашифрованными телефонами? Веткин никак не мог получить шифровку снизу, она попала к нему сверху. А ты не знаешь фамилию начальника Веткина. Безобразие!

Станислав замахал на друга руками.

— Чуть помедленнее, кони! Чуть помедленнее! Я не успеваю за полетом мысли вашей светлости, ведь я хожу по земле.

— Я плохо работаю, Станислав! — Гуров раздавил сигарету в пепельнице. — Разбрасываюсь. Будь другом, составь мне перечень фактов, которые мы бросали по дороге.

— Не хватит ни бумаги, ни чернил, — недовольно ответил Станислав, который, как и его друг и начальник, терпеть не мог писать.

— Терпи, не развалишься. — Гуров отодвинул свой стул ногой, сел. — Так, вызывай Нестеренко и Котова. Пусть они разработают Игоря с ласковой фамилией Волк. Необходимо пролезть в его лабораторию. Хотя если Игорь и связан с производством, то занимается этим не на дому. По связям шустрой дамочки Поповой Софьи Владимировны. Составь список интересующих нас людей. Я напишу рапорт, подброшу его на визу Петру и передам начальнику Управления по борьбе с наркотиками. Здесь их грядка, пусть пашут. Роман Игоря Волка со вдовой Сотина и дочерью Чекина Еленой полагаю линией бесперспективной, личной. Чего я пропустил?

— Разработкой руководства покойного Веткина следует заняться лично полковнику Гурову, — бесстрастно произнес Станислав.

— Не царское это дело, но придется. Генералы не любят, когда их отрывают от самосозерцания. А меня прикрывает должность, враз из кабинета не выгонишь.

Станислав подумал, что Гурова и без упоминания его должности из кабинета не выгонишь. Оперу на секунду стало жаль незнакомого начальника, которому предстоял столь ласковый разговор, но Станислав промолчал. Он еще был зол на друга и не хотел лить елей на его раны. Ничего, мужик здоровый, зарубцуется.

А Гуров уставился в окно и молчал. Лицо у него стало отстраненным, злым. Станислав прекрасно знал это выражение, ничего хорошего оно не предвещало.

Сыщик улетел мыслями к шестому августа, к мертвым телам Веткина и Сотина, своим решениям того времени и понял, что все делал неправильно, шел на поводу у противника. Он зябко поежился.

Сделать из простого сложное каждый способен, а увидеть в простом единственное зерно истины обязан он, сыщик Гуров, старший группы.

Станислав смотрел на его чеканный профиль с надеждой и некоторым испугом. Такое уже случалось, и далеко не всегда старший попадал в цель, но было ясно: с сегодняшнего дня работать группа начнет по-новому.

— Валентин и Григорий, задание по химику не отменяю, — сказал тихо Гуров. — Но то завтра, а сегодня после рабочего дня вы мне тихо снимите с улицы секретаря Веткина и доставьте ее на конспиративную квартиру. Снимает один, второй аккуратно проверяет, не ведется ли за девицей наблюдение.

— Дину Гришину трижды допрашивали в прокуратуре, а Гойда вам хорошо известен, — ответил Нестеренко.

Гуров поднял на оперативника тяжелый взгляд.

— Дину поведете не на свою квартиру, а на мою, и не через переулок, а через магазин. — Гуров положил на стол ключи от квартиры. — Один из вас в магазине “потеряется”, выйдет переулком, позвонит в кабинет.

— Лев Иванович, может, объяснишь? — спросил Станислав.

— Долго. — Гуров промокнул лоб носовым платком. — Станислав, профессиональные киллеры никогда не убивают двоих, если мешает лишь один. В наркокартеле произошла или грозила произойти утечка информации. Яков Веткин был не пешкой, а тяжелой фигурой. Его разговор с Сотиным следовало прервать во что бы то ни стало.

— Возможно, — согласился Станислав. — Но в таком случае оставлять в живых его секретаря было верхом неблагоразумия.

— А мы сами-то быстро добрались до них? — прошептал Гуров. — Они сильно рассчитывали на отвлекающий маневр с Сотиным. Зять самого Чекина. Были уверены: мы уйдем в сторону. Мы и ушли. Теперь все по новой и не медля. Секретарша нужна нам живая. Рысью, ребята, мы обязаны их опередить.

Нестеренко и Котов были не только опытными сыщиками и друзьями, но и прекрасно сыгранной парой. Они сразу бросили “Москвич” Нестеренко и вошли в метро следом за Гришиной. В потоке служивого люда увидеть “наружку”, если объект не проверяется, невозможно, но и вести женщину в плотной толпе не составляло труда.

Гришина, молодая женщина неприметной наружности, вышла из поезда на “Театральной”, присела на скамеечку, поставив сумку у ног, и неожиданно завалилась на бок. Оперативники переглянулись, играть в конспирацию было поздно.

Гриша сел рядом с Гришиной, лишь дотронулся до тела, по тяжелой податливости понял, что она мертва.

— Мы опаздываем, постоянно опаздываем, — понял сыщик, отобрал у покойницы сумку, уткнулся в нее лбом, чуть не заплакал.

Отвезли тело в морг, дождались вскрытия, проведения всех необходимых анализов, около четырех утра собрались вновь в кабинете Гурова, молчали, так как говорить было, собственно, не о чем. Гришина была отравлена уколом пока неизвестного яда.

Оперативники старались на Гурова не смотреть, так как любой взгляд в его сторону означал немой укор, мол, где же ты был, старший?

— Нас увидеть не могли, народу — уйма, — сказал Котов.