Рут Ренделл - Поцелуй дочери канонира

Дома никого не оказалось. Ни у Джоан Гарленд, ни у ее соседей слева и справа.

В годы его молодости женщину проще всего было найти дома. Но времена изменились. Отчего-то это напомнило ему про Шейлу, и он решительно отмахнулся от такой ассоциации. Он окинул глазами дом, на который прежде ни разу не потрудился взглянуть повнимательнее, хотя сотни раз проезжал мимо. Вполне обычный дом с садом для одного хозяина. Предположительно, четыре спальни и две ванных. Ухоженный, недавно крашенный, рядом с окном на втором этаже прилепилась тарелка спутниковой антенны. Миндальное дерево в палисаднике уже начало набирать цвет.

Он поразмыслил секунду-другую и зашагал в обход дома.

Дом выглядел закрытым, но в это время года он и должен так выглядеть, никто не распахивает окон ранней весной. Инспектор заглянул в кухонное окно. Внутри было прибрано, только несколько вымытых тарелок сохли в сушилке.

Вернувшись к парадным дверям, он поглядел через замочную скважину в воротах гаража. В гараже была машина, только он не смог рассмотреть толком, какая. Сквозь крохотное окошко справа от входной двери рассмотрел газеты и пару писем на коврике. Может быть, все это — сегодняшняя почта? Нет, там лежат две «Дейли Мэйл» — одна рядом с ковриком на полу, другая наполовину прикрытая коричневым конвертом. От третьей газеты был виден только угол страницы с частью фотографии. Вексфорд выгнул шею, пытаясь увидеть ее название. На фотографии была снятая в полный рост принцесса Уэльская.

На обратном пути в Танкред-Хаус Вексфорд затормозил у газетного киоска. Как он и предполагал, фотография принцессы Уэльской была в свежем номере «Дейли Мэйл». Таким образом, с тех пор, как Джоан Гарленд была дома в последний раз, ей доставили три номера газеты. Выходит, ее нет с вечера вторника.

— Габбитас мог быть в том лесу вечером во вторник, а мог и не быть, — сказал Барри Вайн в своей неторопливой и бесстрастной манере. — В том месте, где он был или говорит, что был, я собрал только такие свидетельства, сэр, какие мы называем шаткими. Тот лес находится на земле, принадлежащей землевладельцу, у которого пять сотен акров. Кое-где он завел там «естественное хозяйство», как он это называет, — скот просто бродит, где вздумается, если вы представляете, о чем я. А кое-где насадил новые леса и получил от правительства сколько-то компенсации, которую они платят за то, что ты не пашешь свои земли и не выращиваешь урожай… В общем, дело в том, что от леса, где Габбитас, как он говорит, работал, на несколько миль в округе ничего нет. Добрых две мили по просеке в самую чащу, просто край земли — ни жилья, ни дыма не увидишь, сарая — и то поблизости не найдешь. Всю жизнь жил в деревне, но и подумать не мог бы, что в окрестностях Лондона такое еще может быть… То, чем он там занимался, называют расчисткой. Если бы речь шла не о деревьях, а о розах, это была бы подрезка. Он кое-что там сделал, это точно. И вполне очевидно, что он там был — мы сравнили след протектора с шинами его «лендровера». Но был ли он там именно во вторник — тут, сэр, бабушка надвое сказала. Вексфорд кивнул.

— Барри, я хочу, чтобы ты отправился в Кингсмаркэм и нашел миссис Гарленд, Джоан Гарленд. Когда ты ее не найдешь — а я думаю, ты ее не найдешь, — попробуй выяснить, куда она уехала, и вообще все ее перемещения начиная с вечера вторника. Возьми кого-нибудь в помощь, хотя бы Карен. Гарленд живет в Брум-Вэйл, Дом 15, она хозяйка одного из этих китчевых магазинчиков в центре. Посмотри, на месте ли ее машина, опроси соседей.

— Сэр?

Вексфорд поднял брови.

— Что такое китчевый магазинчик?

Вайн произнес это, выделив первое слово, как говорят «книжный магазин».

— Уверен, я должен знать — просто выскочило из головы.

Отчего-то это напомнило Вексфорду о тех далеких временах, когда его дед управлял скобяной лавкой и однажды приказал ленивому мальчишке-помощнику пойти купить смазки для локтей, и тот послушно отправился. Вайн, однако, не был ни ленивым, ни глупым. De mortuis в сторону, Вайн был на голову выше бедняги Мартина. И вместо того чтобы рассказывать байку про мальчишку, Вексфорд просто объяснил значение слова, которое употребил.

Берден ел ланч за своим рабочим столом. Его стол стоял в углу за ширмами, куда сдвинули всю мебель и вещи Дейзи — стулья, книжные полки, напольные подушки — и где она стояла, заботливо укрытая от пыли холстинами. У Бердена на обед были пицца и капустный салат. Ни то, ни другое, хоть вместе, хоть по отдельности не входило в число любимых блюд Вексфорда, но это не помешало ему спросить, откуда привезли еду.

— Так вон во дворе фургончик «Ваш кормилец». Каждый день будут здесь с полпервого до двух. Разве не ты их подрядил?

— Впервые слышу об этом, — сказал Вексфорд.

— Пошли Карен, пусть принесет тебе что-нибудь. У них там есть из чего выбрать.

Вексфорд ответил, что Карен Малэхайд уехала в Кингсмаркэм с Барри Вайном, и он попросит Дэвидсона сходить за едой, Дэвидсон знает, что он любит. Вексфорд сел напротив Бердена с чашкой бурого кофе из машины.

— Так что там Гриффины?

— Сын безработный, живет на пособие. Вернее, на «компенсационное поддержание» — он уже слишком давно без работы. Живет с родителями. Зовут Энди, то есть Эндрю. Родители — Терри и Маргарет, довольно пожилые, старше среднего возраста.

— Ага, как я. Выразительные фразы ты употребляешь, Майк!

Пропустив реплику Вексфорда мимо ушей, Берден продолжал:

— Они пенсионеры, делать им особо нечего. Похоже, скучают. Производят впечатление буйных параноиков. Все не по ним и все против них. Когда мы приехали, они как раз ждали телефонного мастера. Приняли нас за ремонтников из «Телекома» и в два голоса наорали на нас, не успели мы объяснить, кто мы есть. А едва мы помянули Танкред-Хаус, заныли про лучшие годы, отданные службе, про чудовищную несправедливость Давины Флори, ну и все такое. Забавная вещь: зная, что случилось во вторник в Танкред-Хаусе — а было понятно, что они знают, у них и газета вчерашняя лежала со всеми этими фотографиями, — они ни слова не сказали об этом, пока мы сами не заговорили. Понимаешь, даже обычного «какой ужас»… Когда я напомнил им, что они работали там, они переглянулись, и Гриффин грозно сказал, мол, еще как работали и никогда не забудут этого. Тут их обоих как прорвало — и понесло, так что нам пришлось — ну, перекричать их.

— «Произошло событие, о котором трудно говорить и невозможно молчать [8] Популярная цитата из речи ирландского философа и государственного деятеля Эдмунда Берка (1729–1797) 5 мая 1789 г. », — процитировал Вексфорд и получил в ответ настороженный взгляд. — А мастер-то пришел?

— Да, пришел. Я уже видеть не мог, как она каждые пять минут ковыляет через комнату, выглядывает за дверь и смотрит в обе стороны по дороге, не идет ли он. Кстати, Энди Гриффина не было дома, он пришел позже. Мать сказала нам, что он на пробежке.