Виктор Пронин - Каждый день самоубийство

– Попробую. Но, по-моему, она торопится. По дороге все машины выматерила, которые на пути оказывались.

– Значит, договорились. Вон наша машина – серая «Волга»... Мы тоже у заправочной остановимся, только наверху. Как мигнем фарами, можешь ехать.

– Ну что ж, это даже интересно.

– Пока, – сказал Демин, выходя.

Равская пробыла в доме около семи минут. Вышла неторопливо, постояла под окном, видимо, прикидывая высоту. Снова было направилась в дом, но тут же вернулась. С минуту постояла у такси, будто не решаясь сесть. Потом медленно открыла дверцу и, аккуратно подобрав полы длинной дубленки, села рядом с таксистом.

– Демин идет по следу! – зловеще сказал Демин, выходя из машины. Прыгая через ступеньки, он поднялся на пятый этаж и позвонил. Дверь открыла Вера Афанасьевна. Братья Пересоловы тоже оказались дома. Оба обеспокоенно вышли из своей комнаты.

– Добрый вечер! – приветствовал всех Демин. – Какие новости?

– Какие могут быть новости, – прошептала Сутарихина. – Сидим весь день да в пол смотрим. Вот те и все новости.

– А у тебя, Толя? – спросил Демин у младшего Пересолова.

– Сейчас, – сказал тот и пошел к себе в комнату.

– Вот только что заходила подружка Наташина, – начала рассказывать Сутарихина. – Веселая забежала, щебечет, смеется... А как узнала, побелела вся, если бы Толик не подхватил, тут бы на пол и ахнула... Воды выпила, кой-как с силами собралась и пошла, бедная...

«Это ведь сыграть надо!» – почти с восхищением подумал Демин.

– Больше никого не было?

– Нет, никого...

– Ты, бабка, что же следствие в заблуждение вводишь? – басом спросил старший Пересолов. – А про парня Наташкиного чего молчишь?

– Ох, и верно, – послушно согласилась Сутарихина. – Приходил парнишка, весь вежливый такой, обходительный, я его раньше и не видела вовсе... Где-то у них с Наташей встреча назначена была, а она не пришла... Вот он и забежал узнать, в чем дело... А как узнал... Ну что говорить – вот так весь день и бьем добрых людей по темечку.

– Звонков не было?

– Никто не звонил, – твердо сказал старший Пересолов. – Селивановой никто не звонил. Я весь день дома был. Толька в магазин, правда, смотался, а я все время здесь. – Василий, поняв, что утром погорячился, явно поддабривался. – Лечились мы с Толькой сегодня.

– Вылечились?

– Ничего, поправились. Хоть снова начинай.

– А этот парнишка... Откуда он?

Анатолий вышел из комнаты и протянул Демину листок.

– Это его адрес и телефон, – сказал Василий. – Вдруг, думаю, пригодится... Вот и велел Тольке все записать.

– Спасибо! – поблагодарил Демин. – Вот за это спасибо. Толик, а ты завтра заходи в управление. Повестку я тебе оформлю. И освобождение от работы.

– Постараюсь, – сказал Анатолий.

– Толик, ты не понял. Не надо стараться. Надо прийти.

– Мал он еще, простоват, – пробасил Василий. – Вы, товарищ следователь, не беспокойтесь. Я ему все объясню. Придет.

– Эта подружка, которая только что забегала, ничего не спрашивала? – повернулся Демин к Сутарихиной.

– Да нет вроде... Только спросила, дома ли Наташа... А я тут же в рев. Толик ей объяснил... Она глаза закатила и затылком на стенку пошла. Во как...

– Надо же! – опять восхитился Демин.

Едва Демин захлопнул за собой дверцу, как машина круто развернулась и понеслась в сторону заправочной станции.

– Все в порядке? – спросил Кувакин.

– Да, вполне. Оказывается, у мадам Равской еще хватило сил дать в квартире маленькую гастроль... В обморок падала, воды просила, глаза закатывала – целый комплект выдала. Тоже, между прочим, кое-что говорит о человеке. Ведь ее никто не заставлял такие номера откалывать. Не гони, Володя, вниз не надо съезжать, остановись вон там, наверху...

– Стоят, – удовлетворенно сказал Кувакин.

– Вот здесь останавливай. Отлично. Теперь, Володя, приготовься. Как только таксист посмотрит в нашу сторону, мигни ему фарами. Давай! Порядок... Он заметил нас. Ну, теперь пристраивайся к нему в хвост и валяй.

– Рад стараться, – пробурчал водитель.

Судя по всему, Равская не торопилась. Пока таксист заправлял машину, она отошла в сторонку и стояла, глядя на светящиеся в снегопаде окна, проступающие контуры домов, на проносящиеся огни машин. И даже когда таксист подъехал к ней и распахнул дверцу, она не торопилась садиться, видно, не решив еще, куда ей следует отправиться.

– Твой прогноз, Валя? – спросил Кувакин.

– Поездка у нее должна быть... сугубо деловая. Предупредить, договориться, устрашить кое-кого... Не одна работала.

Наконец такси выехало на проезжую часть. Водитель несколько раз мигнул подфарниками – мол, помню о вас, ребята, пристраивайтесь.

– А я знаю, куда она едет, – неожиданно сказал Демин. – В ресторан направляется. В тот самый, куда велела Селивановой сегодня приходить. Не исключено, что выпивончик намечается.

– «Интурист»?

– Точно. Смотри, водитель перестраивается в правый ряд, значит, остановка у тротуара... Так и есть.

Вокруг громадного стеклянного здания гостиницы светилось зарево. Выше пятого этажа отдельные окна уже не различались, только смутное сияние уходило высоко в небо. Такси остановилось метрах в пятидесяти от главного подъезда, но из него никто не выходил. Прошла минута, вторая, третья...

– Может, мы ее прозевали? – забеспокоился Кувакин.

– Там она, – сказал Демин. – Осторожная баба, эта Равская. Нам с ней еще возиться и возиться. Вот сидит она сейчас, смотрит в ветровое стекло и тасует, тасует, перебирает возможные поступки, решения, людей перебирает, нас с тобой, мы тоже в колоде, столь презираемого ею Татулина и уже мертвую Наташу Селиванову...

– Они трогаются, – сказал водитель.

– Подожди, Володя, – остановил его Демин. – Я выхожу. Пойду в ресторан. А ты, Коля, дуй за ней. Связь через дежурного. Докладывай сразу, как только будут новости. С Равской поосторожнее. Не упустите. Всего.

Машина сорвалась с места и через секунду скрылась в снегопаде. Демин проводил ее взглядом и решительно направился к входу в ресторан.

Тускло мерцающий вестибюль, отделанный холодным серым мрамором, с низкими креслами, круглыми столиками, стойками всевозможных гостиничных служб, производил внушительное впечатление и напоминал скорее зал крупного аэропорта, а громкий разноязычный говор лишь дополнял это впечатление.

Гардеробщик мимоходом пренебрежительно посмотрел на Демина, его тощий мокрый плащ взял брезгливо, двумя пальцами, номерок бросил на стойку небрежно, не глядя.

– Батя! – Демин поманил гардеробщика пальцем и, наклонившись к самому уху, спросил: – Президент уже здесь?

– Что?! – присел от неожиданности гардеробщик. – Какой... президент?

– А, так ты не в курсе, – разочарованно протянул Демин. И довольный, не торопясь, поднялся на второй этаж, где располагался ресторан с настолько большим залом, что его противоположная стена терялась в голубоватой дымке.