Андрей Кивинов - Целую. Ларин

— Отправляй материал сегодня. И лучше задним числом. Что ты раньше думал? Опять из-за тебя проблемы. Уйти по человечески и то не можешь. Это же сто восьмая.

Я не стал оправдываться. Мухомор со своей колокольни смотрит, я — со своей. Хотя странно. Он ведь тоже опером когда-то был, не гаишником и не охранником.

Женька незаметно подмигнул мне. Не горюй, Киря, переживем.

После сходки я пошёл в дежурку. Телефонограммы о смерти Степана не поступало. Забыли, наверное, дать.

Я вернулся в кабинет и стал писать сопроводиловку в следственный отдел, чтобы отправить материал. Там возбудят очередной «глухарь», нарисуют на белых корочках номер и бросят в бездонный сейф в стопку таких же «глухарей». И никто никогда больше не откроет этих белых корочек.

А того, кто убил Стёпу, я через сорок минут выпущу. И ничего не могу сделать. Ничего. Разве что, приласкаю напоследок и вышвырну пинком под зад. Хотя не пинком. А вежливо. И ещё прощение попрошу. Тьфу, мать их за ногу. Извините, товарищ Романов, перепутали мы что-то, напрасно вас обидели. Так что простите нас, убогих.

Н-да…

Закончив писанину, я отнес материалы в канцелярию. Во, а машинка-то уже под окнами стоит. Чёрный захаровский «Мерс». Педанты. Ровно в одиннадцать нагрянут. Что-то не хочется, мне ещё раз на их рожи любоваться. Сейчас выпущу этого, пусть радуются.

Романов сидел в камере, вместе с одним из своих подельщиков. Откинув щеколду, я с напускной деловитостью произнес:

— Сергей Валентинович, пройдёмте со мной.

Романов продрал заспанные глаза. Крепко спит. Не потому что совесть чиста, а потому что знает, что отмажут. Вопрос времени.

Услышав моё обращение, он ухмыльнулся и вышел из камеры.

— Прямо по коридору, дорогу знаешь, — скомандовал я.

Романов вразвалочку покатил к моему кабинету. Там плюхнулся на стул, широко раздвинул ноги и впялился в стену.

— Надеюсь, ночь в камере повлияла на твоё мнение относительно вчерашней истории? — поинтересовался я.

— Чего?

— Ножик, спрашиваю, чей?

— Откуда я знаю?

Это самое «Откуда я знаю?» я слышал вчера в течение двух часов. Честно скажу, тяжело. Морально и физически. Слушать дальше никакого желания нет. Да и не имеет смысла. Даже от Алёны Алиной устаёшь, а от этого солиста и подавно.

— Ну хорошо. А вот чья, интересно, кровь возле ручки? Или, может, это соус «Анкл Бенц»?

— Откуда я знаю?

Заметили? Чертяга языкастый. И вот так постоянно, хоть вешайся.

— Тогда я напомню. Это кровь продавца, которого ты подрезал на рынке несколько дней назад.

Вообще-то крови на ноже не было. Возможно, это даже был не тот нож. Но, как говорят химики, в результате опыта реакция показала… Реакция показала, что господину Романову история со Стёпой, к сожалению, знакома. К чьему сожалению? К моему, разумеется. Не к его же. Господина Романова ничем не прошибёшь, даже помповым гарпуном. Несмотря на явное смущение на его лице, я опять услышал знакомое: «Откуда я знаю?» Мне наш диалог давно напоминает кино про Шурика: «В то время, когда космические корабли бороздят просторы Большого театра…»

— А ты жадный мужик, Сергей Валентинович. Позарился на какие-то «гайки» золотые. Тебе что, Захар низкую ренту платил? Жадность, дружище, жадность… Почему бы не взять, если это так просто сделать. Тылы прикрыты, вперед. Ну давай, тужься, тужься, выдави ещё разок: «Откуда я знаю?» Что надулся как помидор?

Нет, плохой из меня лектор. Никакой ответной реакции.

Зашёл Евгений.

— Не помешаю?

— Входи, Евгений. Мы уже почти закончили с Сергеем Валентиновичем. Он не такой плохой мужик, между прочим. Ножи не таскает, никого не грабит. Поэтому я его, наверное, отпущу. И даже не буду ломать голову с опознанием в больнице. (Всё равно уже опоздали.) Так что, ступайте с Богом, товарищ Романов. А ребятки ваши поедут на пятнадцать суток. Дело принципа. Нечего вчера было сопротивление оказывать.

— А кто оказывал-то?

— Да никто не оказывал! Так же как и ты не нож не таскал. Только есть маленькая разница. Чтобы отправить на зону тебя, моих показаний недостаточно, но чтобы огулять на пятнадцать суток их — вполне хватит. Парочку рапортов и привет. Да ладно, посидят, остынут немного. А может понравится, ещё попросятся. Прецеденты были — только выйдут за ворота и давай опять сопротивление оказывать. И так в течение всего года. Нравится жить за государственный счет. Халявщики. Ну что ж, а вас я не держу. Можете идти. Вас ждут. О, кстати, чуть не забыл. Привет Юлечке. Она, наверное, ради вашего освобождения в институт не пошла. И передайте ещё, что в следующий раз, когда она будет подслушивать телефонные разговоры своего папашки, пусть выключит кондиционер. У папочки слишком чувствительный «Панасоник».

— Какая Юля?

— Та самая. Или это не она уже полчаса вокруг отделения курсирует, глазки прохожим строит? О, кажется, я догадался! Она пришла меня проведать, узнать, как зубик. Пожалуй, крикну в окно, что зуб уже не болит. Душа, правда, болит. По невинно загубленным жизням. Но это из другой оперы и к нашей беседе касательства не имеет. Всё, голубчик. Часы, шнурки и деньги можете получить в дежурной части. Гуд-бай.

На пороге я ещё на секунду задержал выходящего Романова.

— Да, слушай… Неудобно как-то…

Я прошептал Сереге два слова на ухо. Его узкие глаза быстро расширились, но потом вернулись в исходную позицию. Произнеся: «Гкхм…», он покинул кабинет.

— Что это ты с этим мудаком на «вы»? Совсем что ли? Дал бы лучше дубинкой по хребту. Для ума.

— Поздно, Евгений, поздно. Период воспитания уже прошёл. Прошёл мимо цели. Сейчас наступает период расплаты за это самое плохое воспитание.

— Да ты его даже на сутки не отправил! Он же тебя чуть ножом не припорол.

— Не стоит сгущать краски. Чуть-чуть не считается. А что касается дубинкой по хребту, то я, право, тебя не понимаю. И удивлен. Я — дубинкой? А где же чуткое отношение к гражданам? Человек, может, оступился в жизни, с пути, так сказать, сбился, а мы его — дубинкой. Нехорошо.

— А что ты там с ним шептался?

— Да, мелочь, не стоит даже вспоминать. Гардеробчик у него не в порядке.

— А всё-таки?

— Застегни ширинку, сказал.

— Тьфу!

Женька вышел. Я подошёл к окну. Романов, рассовывая по карманам своей куртки возвращённые деньги, шнурки и прочую мелочь, с довольной миной появился на пороге отделения.

Вот это да! Ну, прямо встреча президента США. Юлечка театрально раскинув руки, бросилась на шею бывшему узнику. Парочка джигитов похлопывают по плечам. Адвокат тут же. Сам мистер Захаров вразвалочку подошёл к мистеру Романову и сердечно поздравил с освобождением. Жалко, прессы нет. А то бы завтра во всех центральных газетах появилась заметка: «Вчера, в десять часов сорок пять минут, из отделения милиции был выпущен на свободу за отсутствием улик господин Романов, видный общественный деятель. В интервью нашей газете господин Романов заявил, что обратится с иском в народный суд по поводу его незаконного задержания и для возмещения морального ущерба».