Николай Леонов - Таежный снайпер

– А Дражайский – твоя работа?

– Дражайский? – Мишаня вскинул голову. – Юрий Валентинович, что ли? Заместитель начальника автоколонны? Нет. Его грохнул не я. Хотя последнее предупреждение ему озвучил лично. Это было незадолго до его гибели, и я, честно говоря, думал, что и его ликвидацию тоже поручат мне. Но Нечайка сказал, что обойдутся в этом вопросе без моего участия, – он криво усмехнулся. – Думаю, к тому моменту они уже приняли решение пустить меня в расход. Потому и отстранили.

Браток замолчал, уставившись бессмысленным взглядом в пол. С его подбородка продолжала капать кровь, но Мишаня не утруждал себя тем, чтобы вытирать ее.

– Хочешь сохранить жизнь? – Вопрос Крячко прозвучал настолько неожиданно, что Мишаня вздрогнул всем телом.

– А это разве в твоей компетенции?

– В моей, – Стас опустил дуло вниз. – Моя фамилия Крячко. Я сотрудник уголовного розыска, работающий под прикрытием. Предлагаю сделку. Я оставляю тебе жизнь, а ты дашь свидетельские показания против Нечайкина и Глазберга. До суда они не узнают о том, что ты жив. Идет?

Крячко слегка блефовал. Он в любом случае не стал бы убивать этого парня, но решение, которое созрело в нем еще перед поездкой сюда, должно было выглядеть так, словно оно только что пришло ему в голову. И браток купился на этот нехитрый трюк.

– Идет, – сказал он.

Крячко заметил, как в больших глазах Мишани вспыхнула надежда. Несколько лет тюрьмы, пусть даже по самым тяжеловесным статьям, все-таки лучше, чем деревянный бушлат. Именно так рассудил должник Глазберга.

– Отлично, – Станислав поднялся со стула. – Тогда одевайся.

– Убери ствол, ментяра. Я же тебе ничего не сделал, – голос Митрофанова звучал прерывисто. То ли от пережитого волнения, то ли от непривычно быстрого для него бега. – Опусти, говорю! Ты еще сам не знаешь, с кем связался.

– Я догадываюсь, – невозмутимо парировал Гуров.

Невзирая на протесты задержанного, он быстро и сноровисто обыскал Митрофанова на предмет оружия, но ничего не обнаружил. Мимоходом заглянул и в салон «десятки». Вокруг них уже начала собираться толпа любопытных, держась на безопасном расстоянии. В дверях «Сталкера» появился тот самый охранник, которому Гуров готов был прострелить ногу. У него по-прежнему не было намерений корчить из себя героя, и он весьма равнодушно взирал на происходящее.

– Вставай и пошли, – сказал Гуров распластавшемуся на асфальте Митрофанову.

– Куда? Куда я должен идти? Какого черта? – заартачился тот, но, почувствовав, что дуло пистолета уже не давит ему на затылок, все-таки поднялся на ноги.

Стильная джинсовая куртка Павла была испачкана кровью, перемешанной с уличной грязью.

– Ко мне в машину, – сообщил Гуров. – Там и поговорим. Как цивилизованные люди.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, ментяра! Понял?

Гуров понял. Но по-своему. Наплевав на внимание посторонних, полковник схватил Митрофанова за шиворот, резко развернул к себе лицом и пихнул на корпус пострадавшей в аварии «десятки». Дуло конфискованного «ТТ» глубоко вошло в правую глазницу Павла.

– Считаю до трех, – предупредил Гуров, и Митрофанов заметил, как побелел от напряжения его палец, лежащий на спусковом крючке. – Или ты прекратишь выеживаться, или мы решим с тобой все вопросы прямо здесь и сейчас. Сию секунду. Я не шучу. За последнее время меня успели изрядно достать, и нервы у меня на пределе. Хочешь испытать их на прочность?

– Что вам нужно? – Кадык Митрофанова нервно дернулся. Теперь в его голосе уже не было вызова.

Гуров медленно отодвинул ствол, а затем отпустил и самого Павла. Качнул дулом, указывая на оставленный им у обочины автомобиль. Толпа любопытных после этой сцены расступилась еще шире. Митрофанов согласно кивнул, одернул свою джинсовую куртку и направился к машине полковника. Гуров шел следом.

– Я действительно не понимаю, чего вы от меня хотите, – сказал Митрофанов, когда они оказались в салоне. – Я же не делал ничего…

– Не понимаешь? – Полковник прищурился. Он положил пистолет себе на колено, но знал, что в критической ситуации его реакции окажется выше и быстрее, чем у Митрофанова. – А чего же ты тогда кинулся убегать?

– Я… Я не знаю… Все дело в Дибеловиче…

– В каком смысле? – насторожился Гуров.

– Ну, как вам сказать?..

– Как есть. Выкладывай все без утайки. В противном случае тебе придется выбирать между смертью или несколькими годами заключения. Я смогу обеспечить тебе и то, и другое.

– Хорошо-хорошо, – Митрофанов с опаской покосился на пистолет. – Я скажу. Чего мне скрывать-то и рвать задницу за этого придурка? Короче, суть в том, что сегодня утром Иван сам позвонил мне. На мобильник. И сказал про вас. Что, дескать, нарисовался тут у нас ушлый мент и что, если вы появитесь у меня на горизонте, я не должен ни в коем случае допустить общения с вами. Сказал еще, что дело запахло жареным, весь наш бизнес под угрозой…

– Бизнес? – тут же вклинился в его монолог Гуров. – Какой еще бизнес?

– Разве вы не в курсе? – Митрофанов взъерошил волосы и с затаенной надеждой покосился на охранника в дверях «Сталкера». Но тот, похоже, уже успел забыть о произошедшем инциденте. С невозмутимым видом парень занял свою прежнюю позицию на крыльце с металлоискателем в руках. Толпа любопытных на обочине тоже поредела на добрую половину. – Дибелович сказал, что вы как раз и копаете под «Нагарат»…

– Давайте поподробнее, Павел Дмитриевич, – попросил полковник. – Что такое «Нагарат»?

– «Нагарат» – это фирма, – пояснил Митрофанов. – Ее возглавляет Артур Истибаев. Я был знаком с ним еще с тех времен, когда работал в налоговой. Мужик он неглупый и реально видит, где можно срубить хорошие бабки. Скажем так, профессиональный нюх у него на это дело. Пару-тройку лет он гонял в Москву и Питер неограненные алмазы, но потом этот рынок стал слишком конкурентным, и Артур ушел в «Нагарат»… Фактически «Нагарат» принадлежит Дибеловичу, но это так, знаете, негласно. Он все-таки сотрудник таможни, и во избежание лишних подозрений и кривотолков…

– Чем занимается эта фирма?

Митрофанов помедлил с ответом. Он уже перестал пялиться на пистолет Гурова так же, как и время от времени бросать взгляды за окно автомобиля. Последняя надежда на то, что кто-нибудь придет ему на подмогу и тем самым избавит от неприятного общения с дотошным сыщиком, у Павла угасла. В этот момент он мог думать только о том, как бы половчее выкрутиться из щекотливой ситуации с наименьшим вредом для себя лично. Мысленно Митрофанов проклинал Дибеловича, благодаря которому его спокойная и размеренная жизнь оказалась так безжалостно нарушена. Гуров не торопил собеседника. Деваться последнему все равно было некуда, и рано или поздно полковник сумеет вытащить из него все, что ему нужно.