Алексей Макеев - На ринге ствол не нужен

– Вам кого? – Голос девушки тоже был приятным и мелодичным.

– Вы Ирина Плеценко? – поинтересовался Гуров.

– Да, это я.

Полковник чувствовал себя не очень уютно, стоя на крыльце и ощущая, как холодные капли срываются с его волос и стекают по шее за ворот плаща. В отличие от напарника он смотрел Ирине в глаза и мысленно уже пытался составить для себя ее психологический портрет. Однако лицо девушки находилось в полумраке прихожей, свет падал на нее со спины, и Гуров не слишком-то преуспел с первым визуальным впечатлением.

– Мы из уголовного розыска, – представился он, доставая удостоверение и протягивая его Ирине. – Полковник Гуров и полковник Крячко. Нам бы хотелось поговорить с вами о гибели Игоря Свешникова. Мы можем пройти в дом?

Ирина даже не взглянула на документ в руках сыщика. При упоминании о Свешникове она отступила назад, свет упал на ее миловидное лицо, и Гуров только сейчас заметил, насколько она бледна.

– Об Игоре? – мелодичный голос дрогнул. – Я… То есть да. Конечно, проходите. Прошу вас.

Гуров первым переступил порог. Стас последовал за ним. Сыщики огляделись. Дом, когда-то принадлежавший государству, а теперь перешедший в частные руки, внутри не смотрелся так уж великолепно, как снаружи. Чемпион России мог бы позволить себе что-то более достойное и приличное. Вряд ли у Свешникова была нужда экономить. Скорее всего, дело тут было в природном отсутствии вкуса у Игоря.

Ирина провела гостей в комнату, расположенную с левой стороны от плохо освещенной прихожей, где и горел свет, замеченный сыщиками еще с улицы. Это оказалась спальня. Разобранную смятую постель хозяйка быстро прикрыла валявшимся до этого на полу пледом и уселась сверху. В распоряжении сыщиков остались два плюшевых кресла отталкивающе-желтого цвета. В них они и опустились.

– С вами уже беседовали сегодня? – спросил Гуров Ирину.

– Кто?

– Кто-нибудь из наших коллег.

– Нет. – Она не смотрела ни на Гурова, ни на его напарника. Взгляд Ирины был устремлен на собственные босые ступни, ногти которых были окрашены красным лаком под цвет халата. – Со мной никто не посчитал нужным разговаривать. Они ведь решили просто закрыть дело, квалифицировав его как несчастный случай или что-то в этом роде. Ведь так?

Гуров подался вперед.

– А у вас есть иное мнение на этот счет?

Крячко закатил глаза. Похоже, его соображения о том, что Ирина Плеценко не сообщит им ничего нового, безбожно рушились. Гуров, что называется, принял стойку, почуяв запах добычи. Если его предчувствия хоть немного подтвердятся…

– Что толку в моем мнении? – На глаза Ирины навернулись слезы, и она поспешно вытерла их рукавом халата. – Оно, может, и есть, только при этом не подтверждено никакими доказательствами. А во-вторых, это даже не имеет никакого смысла. Убили Игоря или с ним произошел несчастный случай – какая разница? Итог все равно один. Его больше нет. Простите, – она закрыла лицо руками.

Гуров быстро переглянулся с Крячко. Знакомое Станиславу выражение появилось на его лице. Дескать, ты заметил, что моя интуиция вновь оправдалась? Крячко поморщился и отвернулся к окну. Гуров некоторое время хранил молчание, предоставляя Ирине возможность справиться с нахлынувшими на нее эмоциями. Девушка монотонно покачивалась взад-вперед, не отрывая ладоней от лица. Из-под ее пальцев по левой щеке скатилась слеза. На распахнутый ворот халата ей в этот момент было глубоко наплевать.

– Так у вас есть основания подозревать, что Игоря убили? – подал наконец голос полковник, когда Ирина отняла руки от лица. Глаза у нее были красными и воспаленными. – Но каким образом? Насколько нам известно, эксперты сделали заключение…

– Да, я читала сегодняшние газеты. – Ее голос нервно сорвался на фальцет. Ирина подобрала под себя ноги, а пальцами рук рефлекторно смяла наброшенный на постель плед. – И по телевизору тоже об этом передавали. Я видела выпуск новостей. Кровоизлияние в мозг! Да, конечно… Я допускаю возможность того, что с Игорем могло случиться подобное. Он всегда был излишне эмоционален, вспыльчив, несдержан и все такое… К тому ж в последнее время его нервные срывы заметно участились, а это не могло не отразиться на кровеносных сосудах. Мне известно это лучше, чем кому бы то ни было. Я – медик по образованию. Удар по голове, нанесенный Игорю во время вчерашнего боя, мог спровоцировать разрыв жизненно важного сосуда и, как следствие, кровоизлияние… – На ее глаза вновь навернулись слезы, и Ирина споткнулась на полуслове. – Только почему-то никому и в голову не пришло поинтересоваться, из-за чего же в последнее время у Игоря участились эти самые нервные срывы.

Она замолчала.

– А из-за чего они участились? – спросил Гуров.

Ирина опять протерла глаза рукавом халата, пару секунд посидела неподвижно, восстанавливая сбившееся дыхание, а затем потянулась к прикроватной тумбочке и взяла с нее пачку сигарет. Щелкнула зажигалка, и девушка закурила. Ее пальцы слегка подрагивали. Гуров наблюдал за ней, не торопя с продолжением разговора. Крячко по-прежнему демонстративно смотрел в сторону. Одна глубокая затяжка, вторая, третья… Ирина запрокинула голову и пустила под потолок струю дыма.

– Я скажу вам, – теперь она говорила твердо и даже хлестко. – Только прошу вас, пусть все, что вы сейчас услышите от меня, будет строго конфиденциально. Между нами. Если меня потащат в суд или на какую-нибудь там очную ставку, как у вас это называется, я не пророню ни слова и буду все отрицать. Абсолютно все. Понимаете?

Гуров согласно кивнул. Ему нередко приходилось сталкиваться на практике с аналогичными случаями, и его это уже перестало удивлять. Люди боялись и совершенно не верили в то, что в случае опасности правоохранительные органы сумеют дать им должную защиту. В глазах Крячко, повернувшегося лицом к Ирине, тоже вспыхнула откровенная заинтересованность.

– Если кое-кто узнает, что я распустила язык, то мне его просто отрежут. – Девушка вновь нервно затянулась.

– Вы можете рассчитывать на наше молчание, Ирина, – серьезно заявил Гуров. – Обещаю вам.

– Хорошо. – Она выдержала небольшую паузу и заговорила, чеканя едва ли не каждое слово: – Игорь был замешан в очень грязных делах. Он никогда никому из близких знакомых, которых, в общем-то, у него было и не так уж много, не рассказывал об этом, но я знала. Сначала он и мне не хотел говорить, но по обрывкам его фраз, по его поведению я о многом догадалась и сама, а потом… Потом он рассказал. Скупо, в двух словах. Помимо официальных соревнований по боксу, Игорь принимал участие в подпольных боях без правил. Отвратительная вещь. Смерть, кровь, покалеченные люди, оставшиеся на всю жизнь беспомощными инвалидами… Насколько я понимала, Игорь занимался этим не только ради денег. Хотя платили за этот безобразный вид спорта, если его вообще можно так назвать, прилично. Ему это нравилось. Нравилось ощущать свою силу, нравилось находить выход для копившейся внутри его агрессии, нравилось упиваться своей вседозволенностью и безнаказанностью. У него даже было прозвище, под которым он принимал участие в боях. Скорпион. Игорь сам его себе выбрал… Но пару дней назад ему предложили сделку. Он должен был лечь. Понимаете, о чем я?