Виктор Пронин - В позе трупа

— Что же было дальше? — осторожно напомнил Пафнутьев.

— Черт меня дернул крикнуть Степану… Дескать, смотри, в машину мою кто-то лезет… Гори она синим огнем, пропади она пропадом… Говорят, покупай, покупай, а то деньги все равно в труху превратятся… Купил. Не столь для езды, сколько деньги спасал… Спас, называется. Ни денег, ни машины, ни Степана…

Пафнутьев сидел, опустив голову и внимательно рассматривая собственные ладони. Он не мог перебить старика и попросту ждал, когда тот снова выйдет на тропу связных показаний. Впрочем, и эти вот его причитания тоже имели смысл — они давали представление о том, что произошло, правда, несколько с другой стороны. Хотел было задать вопрос Дубовик, но Пафнутьев остановил его — пусть, мол, выплачется. Кто-то заглянул в дверь, Дубовик ответил кому-то по телефону, сам позвонил…

Наконец старик взял себя в руки, резко, насухо вытер глаза рукавом, поднял голову.

— Простите, — сказал он. — Который день плачу и не могу остановиться. Как вспомню Степана, как вспомню Оленьку… Так реву. Баба бабой…

— Итак, вы крикнули с балкона Степану, что, дескать, в вашу машину лезут чужие люди, — проговорил Дубовик. — Что произошло дальше?

— Ну что… Оставил он Оленьку на дорожке, а сам бросился к машине… Выволок из-за руля длинного рыжего… Просто захватил его за шиворот и выволок, как кутенка… Он же здоровый мужик был, наш Степан… Во дворе ребята соревновались… Знаете, локти ставят на стол, ладонь в ладонь, и кто кого положит. Так вот, Степан всех укладывал, и левой рукой, и правой… Знал, что сильнее других, потому и вмешался… Он бы и с этими без труда расправился, если бы не черный…

— Какой черный? — негромко, как бы между прочим спросил Пафнутьев, опасаясь спугнуть воспоминания старика.

— Ну, выскочил черный…

— Откуда выскочил? Из машины?

— Нет, в машине были только трое… Длинноволосый, потом малыш и еще один…

— А черный откуда взялся?

— Черт его знает! Я видел этих троих — малыш, рыжий и еще один… В зеленых штанах. Знаете, модно сейчас короткую стрижку делать… Вроде как спортсмен. Раньше мы такую стрижку называли «под польку». Впереди небольшой чубчик, а сзади все выстрижено… Прическа для людей не очень образованных — шахтеры так стриглись, шофера, шелупонь приблатненная…

— А черный? — вспомнил Пафнутьев.

— Да, черный, — повторил старик и снова замолчал, унесясь в тот вечер, в те трагические события. — Выскочил черный… Вроде как из кустов? — он не столько утверждал, сколько спрашивал, словно ожидая, что Пафнутьев подтвердит его догадку. — Может, он и раньше там прятался… А?

— Значит, их было четверо? — спросил Дубовик.

— Четверо? — удивился старик и замолчал. — Погодите, надо подумать… — Увидев в руках несуразный комок носового платка, он с недоумением посмотрел на него и сунул в карман. — Знаете, получается, что четверо. Эти трое возникли вначале, потом появился четвертый… Черный.

— А почему вы называете его черным? — спросил Пафнутьев.

— Даже не знаю…

— Ну а все-таки! — продолжал настаивать Пафнутьев, дав знак Дубовику воздержаться от вопросов.

— Знаете, мне показалось, что он весь в черном… И штаны, и куртка… Сейчас модно такие куртки носить… Вроде как шик, вроде как моложе кажешься…

— Кожаная куртка?

— На расстоянии трудно наверняка определить… Но не исключено… Скорее всего кожаная, — уже тверже сказал старик, почесав и взлохматив густые седые волосы. — Такие ребята не будут носить куртки из клеенки, из заменителей. Это для них вроде как позорно.

— Тоже верно, — согласился Пафнутьев. — А этот черный… Высокий? Низкий?

— Высокий? — переспросил старик. — Нет, он был ниже Степана. Чуть ли не на голову ниже.

— А прическа?

— Не помню… Но был он без головного убора… Это точно. И волосы у него черные.

— Вы видели, как он ударил Степана ножом?

— Знаете, самого удара не видел. Помню только, что этот черный вроде как на секунду приник к Степану сзади… И тут же отпрянул в сторону. Просто отпрыгнул… А когда Степан упал… Черный подошел к нему и вытер об него свой нож. — На глаза старика опять навернулись слезы. — Представляете, каким зверем надо быть, каким…

— Подождите! — жестковато перебил старика Пафнутьев, не давая тому расслабиться и снова впасть в слезливость. — Вы утверждаете, что, когда Степан упал, черный снова подошел и вытер нож об одежду Степана? Я правильно понял?

— Да, он так и поступил… Когда мы сбежали к Степану, он был уже мертв… Не дышал, и лицо такое… Серое. Сразу видно, что мертвый. Я наклонился и увидел на подкладке куртки кровавое пятно… У него на куртке была светлая подкладка, в полосочку, шелковистая такая… И по пятну я понял — нож вытер. И я подумал — какой зверь, какой…

— Вы сказали, что этот черный приник сзади к Степану на какое-то время? Правильно?

— Да, так оно и было.

— Что значит приник? Объясните.

— Ну, как… Подскочил сзади, не помню, откуда именно он возник… И как бы прижался к Степану… К спине.

— Прижался к нему правым боком или левым? Может быть, прижался всем телом? Или только грудью?

Старик некоторое время с недоумением смотрел на Пафнутьева, пытаясь понять вопрос, потом повернулся к Дубовику, словно за помощью — дескать, как понимать?

— Отвечайте! — сказал Пафнутьев.

— Видите ли… Я смотрел сверху, с пятого этажа… И Степан, и черный были ко мне спиной… И мне показалось, что на короткое время этот тип прижался к Степану… Подбежал к нему или подпрыгнул даже… И приник.

— Вот так? — Пафнутьев поднял из-за стола Дубовика, поставил его лицом к окну, а сам подошел сзади и на секунду прижался грудью к тощеватым лопаткам Дубовика.

— Примерно. — Старик не понимал, чего от него добиваются следователи.

— Или вот так? — Пафнутьев на этот раз прижался к левой лопатке Дубовика своим правым боком.

— Мне думается, что было так, как вы показали первый раз, — несмотря на растерянность, старик твердо держался за свои показания. — Простите, не понимаю ваших вопросов… Если объясните, в чем дело, я смогу говорить более толково…

— Хорошо, — Пафнутьев колебался, но потом все-таки решил поделиться своей догадкой. — Дело вот в чем… Если все происходило, как вы рассказываете, значит, этот черный — левша. Удар ножом нанесен в левую часть спины. Если же убийца прикоснулся к Степану правым боком и нанес удар правой рукой… То он правша. Понимаете?

— Более или менее…

— А для поисков убийцы имеет большое значение — левша он или правша.

— Ага, — кивнул старик, давая понять, что он понял, чего от него добиваются. Его взгляд остановился, упершись в доски пола, и некоторое время все молчали, стараясь не помешать его сосредоточенности. Старик несколько раз качнулся вправо, влево, видимо, представляя события того вечера. — Знаете… Все-таки он навалился на Степана всем телом. Как я и говорил.