Виктор Пронин - В позе трупа

Амон вскочил, отпрыгнул в угол, напрягся, как комок плоти и костей, пропитанный силой и злостью. И, не глядя ни на кого, бросился к двери. Но Пафнутьев знал, что с ним случаются подобные взрывы, и был готов к этому. Он вовремя оказался на пути Амона и сильным ударом кулака отбросил того от двери. Амон забился в каком-то зверином вое, начал изо всей силы колотить кулаками в пол, биться головой об угол стола, кататься по полу, опрокидывая стулья.

В дверях уже стояли вызванные Дубовиком конвоиры, с интересом наблюдая за странным человеком.

— Чего это он? — спросил рыжий парень, неотрывно глядя на бьющегося в истерике Амона.

— Переживает, — невозмутимо ответил Пафнутьев.

— Домой хочет, к маме, — добавил Дубовик.

— А ему рано домой? — спросил конвоир.

— Да, немного рановато, — сказал Пафнутьев. — Девочек он очень любит в лифтах использовать… Грозился опять за свое взяться. А девочка его опознала. Вот ему и обидно стало.

— А, — понимающе протянул конвоир. — Так он из этих…

— Из этих, — кивнул тот. — Из их самых.

— Тяжелые у него будут выходные, — сказал конвоир уже без улыбки. — Не завидую.

— А может, приятные, — добавил Дубовик.

— Не завидую, — повторил конвоир с посуровевшим лицом. — Можно забирать?

— Забирайте.

— Прокурора мне! — взвизгнул примолкнувший было Амон.

— Нет прокурора. Пятница. Все уже отдыхают, — сказал Пафнутьев бесстрастно. — В понедельник будет прокурор. Если захочет тебя видеть. А сейчас, к сожалению, уже никого нет. По банькам разъехались, по девочкам.

Услышав про девочек, конвоир усмехнулся. Дубовик и Пафнутьев поняли его улыбку. Но они поступали в полном соответствии с требованиями закона, и совесть их была чиста. Они отправляли Амона в то единственное место, куда и положено было отправлять задержанных, — в камеру.