Андрей Константинов - Ребус. Расшифровка

Руководство ОПУ, мягко говоря, без восторга отнеслось к инициативе Нестерова продолжать наблюдение, сопровождая Ребуса по железной дороге. Тем более, что инициатива эта с ним (то бишь, с начальством) заранее согласована не была. Впрочем, час назад начальнику управления полковнику Конкину позвонили из Главка и сообщили, что с этого момента информацию от сменного наряда ОПУ, ведущего наблюдение за Ребусом, следует докладывать каждые полчаса лично заместителю Пиотровского, взявшему под свой контроль операцию по задержанию преступного авторитета. При таких раскладах опушное руководство вынуждено было сменить гнев на милость, тем более что большего, в силу географической удаленности «грузчиков», для Нестерова и Козырева оно все равно сделать не могло.

Как изначально и планировалось Есауловым, бригада сыщиков из «десятки» УУР должна была подсесть в поезд на станции Малая Вишера. Фирменные скорые поезда стоят здесь лишь две минуты, однако Максиму удалось договориться с железнодорожниками и в виде исключения намечающуюся стоянку продлили до семи минут. Этого времени операм должно было хватить за глаза и за уши, при том, что номер вагона, купе и даже месторасположение полки, на которой ехал Ребус, «грузчиками» уже были установлены и сообщены.

В отличие от Козырева, несколько часов маяться в холодном и прокуренном тамбуре соседнего вагона бригадиру не пришлось. Ребуса, издерганного и всерьез измотанного событиями дня минувшего, резко пробило на харч – враз охватившее его чувство голода было просто невыносимо. «Это у вас, батенька, нервное», – такой диагноз поставил бы сейчас его персональный лечащий врач и, пожалуй, был бы прав. Несмотря на то, что поспешное бегство из Питера завершилось более-менее удачно, ощущение тревоги и беспокойства Ребуса не покидало. А тут еще и Дорофеев куда-то запропастился – после расставания на вокзале он так и не вышел на связь, хотя должен был это сделать еще полчаса назад.

Словом, внезапно проголодавшийся Ребус направился в вагон-ресторан. Согласно ранее достигнутой договоренности с проводниками, это было одно из немногих мест, в которое безбилетным «грузчикам» было «можно». Вести наблюдение в ресторане вдвоем представлялось и стратегически неверным, да и финансово неподъемным. Сложив всю имевшуюся у Паши наличку с двумя заныканными на черный день нестеровскими сотками, образовалась сумма, равная тремстам семидесяти рублям, – на кофе «по-шараповски» этого было вполне достаточно. Переместившись поближе к объекту, Козырев сменил позицию с тамбура седьмого вагона на аналогичный в вагоне-ресторане и продолжил работать легенду «заядлый курильщик». При грамотном подходе оставшейся половины пачки сигарет ему должно было хватить аккурат до Малой Вишеры. А если не хватит, размышлял Паша, то можно попробовать воспользоваться советом некоего острослова, который в тамбуре, прямо под ручкой стоп-крана, черным фломастером оставил надпись следующего содержания: «Если ехать стало лень – дерни эту хренотень».

Сам же Александр Сергеевич направил свои стопы в ресторан. И здесь удача ему улыбнулась – одно из немногих свободных мест для наблюдения за объектом подходило идеально. Сидя за левым у окна столиком спиной к Ребусу, Нестеров отчетливо видел его отражение в зеркале барной стойки, за которой хлопотала буфетчица, лицом напоминавшая любимую Нестеровым Людмилу Гурченко, а формами – не менее любимую литературную мадам Грицацуеву. Короче, посмотреть было на что, а потому частые взгляды, бросаемые пассажиром в сторону зеркала, насторожить Ребуса в принципе не должны были. Кофе Нестеров заказывать не стал – стоит дорого, а пойла на выходе – на два глотка. А вот пиво в такой ситуации – самое то, это самый «разведчицкий» продукт. При желании и умении над двумя кружками можно промедитировать вплоть до самой Москвы.

Понятно, что Ребус, в отличие от бригадира, заказал обстоятельно. Поизучав меню, Александр Сергеевич на глазок прикинул, что общая сумма его заказа составила штуки три, если не больше. Бригадир разозлился и дополнительно заказал себе еще и фисташки. Так, Нестеров с комфортом, а Паша без такового, они и докатили до Малой Вишеры.

На подъезде к станции часы, совсем как в дешевых американских ужастиках, показывали ровно полночь. За черным вагонным стеклом наливалась ярко-белым полная луна, а сидящий за спиной Ребус на весь вагон зловеще хрустел куриным крылышком – ну, совсем как вурдалак! Короче, страшно – аж жуть!

Сыщики Есаулова примчались на станцию за десять минут до прибытия поезда. За это время они успели высвистать из вокзального пикета двух слегка прибалдевших милиционериков, явно не планировавших, что в эту ночь и именно в их дежурство патриархальная маловишерская тишина будет потревожена шумным визитом нагрянувших как снег на голову столичных гостей. Милиционерики были напуганы и взъерошены, при этом от обоих отчетливо разило пивом новгородского разлива, обладающего специфическим, отличным от питерского, ароматом и выхлопом.

Назначенный старшим группы Олег Некрасов полчаса назад получил от Есаулова инсайдерскую информацию о том, что местом дислокации Ребуса является вагон-ресторан, прицепленный между восьмым и девятым вагонами. Но к тому времени у Некрасова уже имелся собственный план действий, поэтому, разделив оперов на две группы по два человека и прикрепив к каждой из них по одному местному стражу порядка, он развел их по платформе с таким условием, чтобы одна группа вошла в поезд в районе десятого, а другая – в районе шестого вагонов. Соответственно, после посадки каждая группа должна была начать движение навстречу друг другу, дабы в конечном итоге сойтись в точке «X», сиречь в ресторане. Сам Некрасов планировал остаться на платформе, чтобы «контролировать ситуацию извне», но в чем этот самый контроль должен был заключаться, до подчиненных доведено не было.

Поезд прибыл в Малую Вишеру строго по расписанию, и с этого момента начался обратный отсчет отпущенных сыщикам семи минут стоянки, в течение которых требовалось по возможности без шума и пыли задержать объекта и, ссадив его с поезда, препроводить в пикет. Там следовало дождаться, прибытия «бронетанковых» сил ГУВД, ибо тащить его в Питер на обычной легковой машине было довольно стремно – могли попытаться и отбить. («Кто отбивать-то будет?» – поинтересовался у старшего один из оперов. «Они, сподвижники», – ответил на это временно облеченный властью Некрасов, удачно спародировав героя телефильма «О бедном гусаре замолвите слово».)

Александр Сергеевич напряженно смотрел на входную дверь в нетерпеливом ожидании «группы захвата». Время тикало, оперативники все не появлялись, а Ребус продолжал остервенело вгрызаться в куру-гриль. В какой-то момент внимание Нестерова привлекла мелькнувшая за окном тень – по слабо освещенной, абсолютно безлюдной в столь поздний час платформе двигался человек. Двигался медленно, напряженно вглядываясь в окна вагона-ресторана. По каким-то неведомым, понятным лишь избранным посвященным «тайного милицейского ордена» повадкам Нестеров догадался, что человек этот – мент. «Вот они, наши! Успели!» – приободрился бригадир.