Джеффри Линдсей - Добрый друг Декстер [Литрес]

— Какого черта это должно означать?! — воскликнул Доакс, словно слышал реакцию Деборы и та произвела на него такое сильное впечатление, что он решил еще раз воспроизвести слова моей сестренки.

— Мы только что свернули на Шестую авеню, и за нами следует белый микроавтобус. — Ответа не последовало, и я добавил: — Я не забыл упомянуть, что микроавтобус белый?

Я испытал полное удовлетворение, услышав слова:

— Раздолбай затраханный!

— Именно так мы и подумали.

— Пропустите автобус вперед, двигайтесь следом! — велел сержант.

— Черт! — пробормотала Дебора сквозь зубы и произнесла более крепкое словцо.

У меня возникло искушение тоже сказать нечто подобное, поскольку в тот момент, когда Доакс выключил рацию, Оскар свернул к въезду на автомагистраль I-95, и мы последовали за ним. В последний момент он изменил направление и спустился по облицованному откосу вновь на Шестую авеню. Его «тойота-фораннер», коснувшись дороги, подпрыгнула, потом, словно пьяная, качнулась направо и встала на все четыре колеса. Дебора ударила по тормозам, и мы вошли в поворот. Белый микроавтобус, произведя аналогичный маневр, оказался впереди нас. Расстояние между ним и Оскаром сократилось. Деборе удалось остановить занос нашего автомобиля, и мы последовали за ними.

Боковая улица была очень узкой. Справа стояли дома, а слева тянулась желтая бетонная насыпь, над которой проходила автомагистраль I-95. Мы миновали несколько кварталов, постоянно набирая скорость. Пара сухоньких старичков, взявшись за руки, брела по тротуару, они замерли и проводили удивленными взглядами промчавшуюся со скоростью ракеты кавалькаду машин. Вероятно, это было игрой моего воображения, но мне показалось, что старички зашатались под порывами ветра, поднятыми машиной Оскара и белым микроавтобусом.

Мы немного сократили разрыв, а микроавтобус приблизился к «тойоте». Но Оскар увеличил скорость и, наплевав на знак обязательной остановки, заставил нас объезжать пикап, который метался по кольцевому объезду, отчаянно пытаясь увернуться от автомобиля Оскара и микроавтобуса доктора Данко. Пикап не удержался на дороге и врезался в пожарный гидрант. Но Дебора, стиснув зубы, объехала с визгом шин пикап и проскочила перекресток, игнорируя вой клаксонов и фонтаны воды из искореженного гидранта. В следующем квартале ей снова удалось сократить разрыв.

Впереди я увидел светофор, обозначавший место, где наша улица пересекалась с одной из главных транспортных артерий. Никто, естественно, не может жить вечно, но я, если бы мне предоставили право выбора, не хотел бы расстаться с жизнью таким образом. Наслаждение телевизором в обществе Риты почему-то стало казаться мне более заманчивой перспективой. Я попытался придумать вежливый, но достаточно веский способ убедить Дебору остановиться хотя бы на мгновение, чтобы понюхать розы, но мой мощный ум замкнулся в себе в тот момент, когда я больше всего в нем нуждался. И прежде чем я заставил его вновь работать, Оскар уже подлетал к светофору.

Наверное, на этой неделе Оскар посещал церковь, поскольку именно в тот миг, когда он выскочил на перекресток, для него вспыхнул зеленый свет. Водитель следующего за ним белого микроавтобуса ударил по тормозам, чтобы избежать столкновения с машиной, пытавшейся успеть проскочить на свой желтый. Когда мы приблизились к перекрестку, зеленый сигнал был на пике, и мы, не замедляя хода, объехали доктора Данко с его белым микроавтобусом. Мы почти миновали перекресток, но вдруг огромный бетоновоз двинулся на красный свет прямо у нас под носом. Как говорится, Майами есть Майами. Я в ужасе сглотнул слюну, однако Дебора, буквально привстав на педали тормоза, сумела объехать гиганта. Мы сильно ударились о бордюрный камень, немного прокатились левыми колесами по тротуару и опять соскочили на мостовую.

— Очень мило, — произнес я, когда Дебора снова надавила на акселератор.

Она могла бы поблагодарить за комплимент, если бы белый микроавтобус не выбрал этот момент для того, чтобы, воспользовавшись нашей задержкой, врезаться в нас сзади. Хвост нашего автомобиля вильнул налево, но Дебора сумела встать на курс.

Микроавтобус ударил нас снова, гораздо сильнее. Удар пришелся в бок, позади моей двери, и она от удара распахнулась. К счастью, мне удалось уклониться. Наш автомобиль вильнул, и Дебора притормозила. Вероятно, она избрала не самую лучшую стратегию, поскольку микроавтобус еще раз долбанул в дверь с моей стороны. Удар оказался настолько сильным, что дверца оторвалась, ударила микроавтобус в левое колесо и, брызнув искрами, отлетела в сторону.

Я увидел, как автобус покачнулся, а затем до меня долетел стук, возникающий при езде на лопнувшей шине. В нас опять ударила белая стена. Наш автомобиль поднялся на дыбы, свернул налево, ударился о бордюр и прорвал цепное ограждение, отделявшее боковую дорогу от съезда на I-95. Машина вращалась так, точно шины были сделаны из масла. Дебора, оскалившись, сражалась с рулем, и мы почти справились, остановившись поперек улицы и забравшись двумя передними колесами на тротуар. Но поскольку я на этой неделе в церковь не ходил, в наш задний бампер врезался здоровенный красный внедорожник. Вращаясь, мы выскочили на поросшую травой площадку, в центре которой находился большой пруд. У меня едва хватило времени, чтобы увидеть, как трава поменялась местом с ночным небом. Последовал удар, и мне в физиономию взорвался воздушный мешок безопасности. Впечатление было такое, будто я дерусь на подушках с самим Майком Тайсоном. Я еще не до конца пришел в себя, когда автомобиль, проскользив по инерции на крыше, свалился в пруд и стал заполняться водой.

Я никогда не стесняюсь своих скромных талантов. Счастлив признать, например, что мне лучше, нежели многим, удаются остроумные замечания, и у меня есть дар пробуждать у людей ко мне симпатию. Однако, чтобы быть в отношении к самому себе абсолютно справедливым, я всегда готов признаться и в своих недостатках. Даже самый поверхностный анализ моих способностей свидетельствовал, в частности, о том, что я плохо умею дышать под водой. Когда я с помутившимся рассудком висел на ремнях безопасности вниз головой и наблюдал, как вода, вращаясь, покрывает мне голову, этот недостаток стал казаться мне существенным.

Последний взгляд на Дебору, перед тем как вода сомкнулась над ее головой, тоже не зарядил меня оптимизмом. Сестренка неподвижно висела на ремнях с закрытыми глазами и открытым ртом, что являлось полной противоположностью ее обычному состоянию. Это, видимо, можно считать дурным знаком. Затем вода залила мне глаза, и я больше ничего не мог увидеть.