Джеффри Линдсей - Добрый друг Декстер [Литрес]

Ее слова вызвали у меня раздражение. Во-первых, я не знал ни о какой незаконченной работе и, во-вторых, не был уверен в том, что являюсь говнюком. Чудовищем — бесспорно, да. Но чудовищем весьма симпатичным, хорошо воспитанным и обладающим приятными манерами. Кроме того, меня вывело из равновесия то, как сестра бросила трубку. Ведь это означало, что, услышав ее приказ, я должен задрожать и кинуться его исполнять. Ну и наглость! Сестра или нет, тяжелый у нее удар или нет, не имеет значения. Никто не может заставить меня дрожать.

Однако я повиновался. Поездка до «Мутини» заняла времени больше, чем обычно. Была суббота, и предвечерние улицы кишели бесцельно слоняющимися людьми. Я медленно пробирался сквозь толпу, мечтая для разнообразия о том, чтобы вдавить педаль газа в пол и врезаться в эту бродячую ораву. Деборе все-таки удалось испортить мое прекрасное настроение.

Она не улучшила его и после того, как я постучал в дверь пентхауса. Когда Дебора открыла дверь, на ее физиономии было такое выражение, какое возникает только у копов, пытающихся разрешить кризисную ситуацию. Одним словом, моя сестренка всем своим видом напоминала обладающую отвратительным нравом здоровенную рыбину.

— Входи! — бросила она.

— Слушаюсь, хозяин.

Чацки сидел на диване. В нем по-прежнему не было ничего колониального, — вероятно, для этого ему не хватало бровей. Но все же у него был такой вид, словно он решил продолжать жить, из чего следовало, что затеянный Деборой проект перестройки развивается успешно. У стены рядом с ним стоял металлический костыль, а сам герой потягивал кофе. На столе перед героем стояло большое блюдо с датскими бутербродами.

— Привет, дружище, — произнес Чацки. — Бери стул.

Я пододвинул стул, изготовленный, естественно, в колониальном стиле, и сел, прихватив по пути пару бутербродов. Чацки посмотрел на меня так, точно хотел выразить протест, но бутерброды было самое малое, чем он мог отблагодарить меня. Ведь я как-никак спас его от кровожадных аллигаторов и боевого павлина и даже сейчас жертвую субботой ради какого-то неизвестного мне отвратного дела.

— Итак, — начал Чацки, — нам следует определить, где скрывается Хенкер. И это надо сделать быстро.

— Кто? — удивился я. — Ты хочешь сказать, доктор Данко?

— Его фамилия Хенкер, — объяснил он. — Мартин Хенкер.

— И мы должны его найти? — поинтересовался я, обуреваемый зловещими предчувствиями.

Интересно, почему они пялятся на меня и при этом говорят «нам»?

Чацки фыркнул, будто оценил мою якобы шутку, и сказал:

— Да. Именно так. И где же он, по-твоему, может находиться, дружище?

— Об этом я вообще не думаю.

— Декстер, — произнесла Дебора, и в ее тоне я уловил угрозу.

Чацки нахмурился. Должен признать, что на лице без бровей это выглядело весьма забавно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что теперь это вовсе не моя проблема. Я не понимаю, почему я или даже мы должны его искать. Он получил то, что желал, и почему бы нам просто не разойтись по домам.

— Он шутит? — обратился Чацки к Деборе.

Задавая вопрос, он, несомненно, вскинул бы брови, если бы таковые у него имелись.

— Он не любит Доакса, — объявила сестра.

— Но послушай, ведь Доакс — один из наших ребят.

— Только не из моих, — возразил я.

— Ну хорошо, — покачав головой, вздохнул Чацки, — это твоя забота. Но мы все же должны отыскать доктора. В этом деле имеется политическая сторона, и будет много дерьма, если мы его не арестуем.

— Ладно, — кивнул я. — Но почему ты полагаешь, что это моя проблема?

Вопрос представлялся мне вполне резонным, но, если судить по реакции Кайла и его виду, могло показаться, что я заявил о намерении подложить зажигательную бомбу под начальную школу.

— Великий Иисусе! — произнес он и с издевательским восхищением потряс головой. — А ты та еще штучка, дружище.

— Декстер, — вмешалась Дебора, — взгляни на нас.

Я посмотрел на Дебору с гипсом на руке и на Чацки с его парой культей. Если быть честным, то они не выглядели ни опасными, ни свирепыми.

— Нам нужна твоя помощь, — закончила сестра.

— Но послушай, Дебс…

— Ну, пожалуйста, Декстер, — умоляющим тоном произнесла она, понимая, что я не могу отказать, когда она произносит волшебное слово.

— Дебс, — не сдавался я, — вам нужен человек действия — герой, способный ударом ноги открыть дверь и ворваться куда надо, паля из пары кольтов. Я же всего лишь эксперт-криминалист — кроткий, немного чокнутый парень.

Дебора прошла через комнату и, остановившись от меня в нескольких дюймах, негромко произнесла:

— Я знаю, что ты такое, Декстер. И знаю, что ты сумеешь это сделать. — Она положила руку мне на плечо и прошептала: — Кайлу это необходимо. Он должен схватить Данко. В противном случае он больше никогда не станет мужчиной. Для меня это очень важно. Пожалуйста, Декстер.

Что мы можем сделать, когда в ход пошел крупный калибр? Не остается ничего, кроме как мобилизовать все ресурсы доброй воли и изящно взмахнуть белым флагом.

— Хорошо, Дебс.

Свобода — материя хрупкая и быстро улетучивающаяся, не так ли?

Мне очень не хотелось этого делать, но я обещал помочь, и в силу данного обстоятельства бедный верный долгу Декстер сразу же навалился на решение проблемы, используя все ресурсы своего могучего мозга. Но печальная истина состояла в том, что мой мозг, кажется, сбился с курса, и как бы усердно я ни пытался нащупать какие-либо версии, на выходе не возникало никаких результатов.

Впрочем, нельзя исключать и того, что мой организм нуждался в горючем, поэтому я лестью и ласками уговорил Дебору заказать еще датских бутербродов. Пока она общалась по телефону с отделом обслуживания, Чацки, одарив меня вымученной и лишь слегка глазированной улыбкой, произнес:

— Приступим к делу, дружище.

Он сказал это очень мило, а мне, кроме как ждать бутербродов, делать было нечего, и я согласился.

Потеря двух конечностей сняла с Чацки какие-то психологические оковы. Несмотря на неуверенность, Кайл стал более дружелюбным и открытым, начал охотно делиться информацией, что было совершенно немыслимо в то время, когда он имел полный набор рук и ног и пару дорогих солнцезащитных очков. Чтобы удовлетворить свое вечное стремление к точности и выяснить больше подробностей, я, воспользовавшись его добрым расположением духа, узнал имена всех членов действовавшей в Сальвадоре команды.

Он сидел на диване, прижимая блокнот культей к коленям и царапая на нем фамилии своей правой, и единственной, рукой.

— О Манни Борхесе ты знаешь, — сказал он.

— Первая жертва, — заметил я.

— Да. — Он записал имя и фамилию, перечеркнув их жирной чертой. — А это Фрэнк Обри. — Чацки задумался и от усердия высунул язык. — Он упустил Оскара Акосту. Только Богу известно, где этот парень сейчас находится. — Кайл поставил рядом с ним вопросительный знак. — Идем дальше. Венделл Ингрэм. Живет на Норт-Шор-драйв рядом с Майами-Бич.