Джеффри Линдсей - Дремлющий демон Декстера [Литрес]

— Слишком много, — произнес Гарри. — Она колет… слишком много…

Он снова тяжело задышал и закрыл глаза. В тот день я, наверное, совсем отупел, потому что сразу не понял, что он имеет в виду.

— Слишком много чего?

Гарри открыл затуманенный болью глаз.

— Морфина, — прошептал он.

В меня как будто ударила вспышка молнии.

— Слишком большая доза. Она убивает слишком большой дозой. А в таком месте, как здесь, это практически ее работа, никто не будет задавать вопросов! Так это же…

Гарри снова сжал мне руку, и я прекратил болтовню.

— Не дай ей, — хрипло произнес он. — Не дай ей снова усыпить меня.

— Пожалуйста, — голос Деборы звучал так, будто вот-вот порвется, — парни, о чем вы говорите?

Я посмотрел на Гарри, но он закрыл глаза — внезапный приступ боли навалился на него.

— Он считает… мм… — начал я и тут же осекся.

Дебора, конечно, знать не знала, кто я такой, а Гарри совершенно твердо велел мне держать ее в неведении. Что я мог рассказать ей, не открыв чего-то?

— Он думает, что сестра колет ему слишком много морфина, — наконец сказал я. — Намеренно.

— Бред, — ответила Деб. — Она ведь медсестра.

Гарри взглянул на нее, но промолчал. Если честно, то и мне нечего было ответить на невообразимую наивность Деб.

— Что мне делать? — спросил я Гарри.

Гарри посмотрел на меня очень долгим взглядом. Сначала я подумал, что от боли его разум блуждает где-то, потом понял, что Гарри очень даже на месте. Он так сильно сжал челюсти — казалось, кости вот-вот пробьют его тонкую бледную кожу, а глаза были такими ясными и острыми, какими я их никогда не видел после того, как он в первый раз дал «рецепт Гарри».

— Останови ее, — наконец произнес он.

По всему телу у меня пробежала сильная дрожь. Остановить ее? Разве это возможно? Или он имеет в виду — остановить ее? До сих пор Гарри помогал мне контролировать моего Темного Пассажира, скармливая ему бездомных собак, беря с собой на охоту на оленей. Однажды мы ездили с ним ловить одичавшую обезьяну, которая терроризировала Южный Майами. Она так напоминала человека, но, конечно же, была не права. Чудесный день.

Мы прошли всю теорию вопроса: как выслеживать, как избавляться от улик и так далее. Гарри знал, что в один прекрасный день ЭТО произойдет, и хотел подготовить меня к тому, что ЭТО придется сделать. Однако он всегда сдерживал меня от того, чтобы я на самом деле сделал ЭТО. Но сейчас — остановить ее? Он правда это имеет в виду?

— Пойду поговорю с врачом, — сказала Дебора. — Пусть распорядится уменьшить дозировку.

Я открыл было рот, но Гарри сжал мне руку и болезненно кивнул:

— Иди.

Дебора на мгновение задержала на нем взгляд, прежде чем повернуться и уйти в поисках врача.

Когда она вышла, в комнате повисло мертвое молчание. Я не мог ни о чем думать, кроме того, что сказал Гарри. «Останови ее». И я не мог придумать никакой иной интерпретации, кроме как той, что он наконец дает мне свободу, разрешение на Настоящее Дело. Я не решался спросить его, это ли он имеет в виду, из страха выяснить, что он имеет в виду что-то другое. Поэтому я долго-долго стоял и смотрел через небольшое окошко на сад, где брызги красных цветов окружали фонтаны.

Время шло. Во рту пересохло.

— Декстер, — наконец сказал Гарри.

Я не ответил. Ничего не мог придумать адекватно моменту.

— Такие дела, — медленно произнес Гарри с болью в голосе, и наши глаза встретились; он улыбнулся мне неестественной полуулыбкой, увидев, что я наконец снова с ним. — Я скоро уйду. Я не могу помешать тебе быть… таким, какой ты есть.

— Каким, пап? — спросил я.

Он сделал немощное движение хрупкой рукой:

— Рано или поздно… тебе… понадобится… сделать это с человеком. — (От этой мысли я почувствовал, как кровь запела у меня в жилах.) — С человеком, который… этого заслуживает.

— Как медсестра.

Мое горло совершенно пересохло.

— Да, — сказал он и надолго закрыл глаза, потом заговорил снова неуверенным от боли голосом: — Она это заслужила, Декстер. — Еще один неровный вздох. Во рту у Гарри что-то потрескивало, как будто тоже в горле пересохло. — Она сознательно дает пациентам слишком большие дозы… Убивает их… Убивает… намеренно. Она убийца, Декстер… Убийца.

Я откашлялся. Голова слегка кружилась, и вообще я чувствовал себя не очень, но в конце концов, это такой важный момент в жизни молодого человека.

— Ты хочешь… — начал я и замолчал: голос сорвался. — То есть нормально, если я… остановлю ее, пап?

— Да, — ответил он. — Останови ее.

По какой-то причине мне хотелось быть абсолютно уверенным.

— Ты имеешь в виду, ты знаешь… как я делал… с… ты знаешь… с обезьяной?

Глаза Гарри были закрыты, он явно уплывал вдаль на растущей волне боли. Он вздохнул, тихо и неровно:

— Останови медсестру. Как… обезьяну.

Голова его слегка отклонилась назад, он задышал чаще, но так же неровно.

Так.

Вот оно.

Останови медсестру так же, как и обезьяну. Звучит достаточно дико. Но для моего безумно звенящего мозга все это казалось музыкой. Гарри дал мне свободу. У меня есть разрешение. Мы говорили, что однажды это должно произойти, однако он удерживал меня. До сих пор.

Сейчас…

— Мы говорили… об этом, — сказал Гарри, не открывая глаз. — Ты знаешь, что делать…

— Я видела врача. — В палату влетела Дебора. — Он зайдет и исправит дозировку в рецептурном листе.

— Хорошо, — отозвался я, чувствуя, как Нечто поднимается во мне от основания позвоночника, какая-то электрическая волна тряхнула меня и накрыла капюшоном. — Пойду побеседую с медсестрой.

Дебора выглядела испуганной, может быть, из-за моего тона.

— Декстер… — начала она.

Я сделал паузу, стараясь обрести контроль над варварским ликованием, все возрастающим во мне.

— Не люблю неясностей.

Мой голос показался странным даже мне самому. Я прошел мимо Деборы быстрее, чем она могла бы уловить выражение моего лица.

И в коридоре хосписа, протискиваясь между тюками чистого, хрустящего, белого постельного белья, я почувствовал, как Темный Пассажир в первый раз становится Новым Водителем. Декстер сразу растворился, стал почти невидимым — светлые полосы на чутком и прозрачном тигре. Я смешался с ним, меня почти невозможно увидеть, но я здесь, хожу кругами против ветра, выслеживая свою жертву. Во всепожирающей вспышке свободы, на пути к совершению ЭТОГО впервые в жизни, с санкции всемогущего Гарри, я отступал, сливался с темным фоном собственного темного «я», в то время как другое «я» припадало к земле и рычало. Я сделаю ЭТО наконец. Сделаю то, ради чего создан.

И я сделал.

И я сделал. Так давно, а память все еще пульсирует во мне. Конечно же, у меня сохранилась та капелька крови на стеклышке. Она была моей первой, и я мог в любое время вызвать воспоминания — стоило только достать препарат и посмотреть на него. Я так и поступал, довольно часто.