Роберт Брындза - Тьма падет

— Точно, — ответил Дез. — Зачем ему вообще сдалась эта вонючая дыра?

Закончив в пабе, Кейт и Тристан отправились назад в Эшдин — их ждал разговор по скайпу с Ритой Хокинг. Недавно она все же ответила на третье по счету письмо Кейт и извинилась за долгое молчание: оказывается, все это время Рита была в Индии и делала репортаж о местных выборах. Также она заверила, что совсем не против поговорить о Джоанне и том времени, когда они вместе работали в «Вест-Кантри Ньюс».

Вернувшись в офис, первым делом они перекусили ланчем. Затем Тристан распечатал фоторобот и прикрепил его на пробковую доску рядом с фотографиями Ноя Хантли, Эшли Мэпплторпа и Макса Джеспера. Висела там и фотография Ника Лейси, которую Тристану скинул Бишоп, но видно Лейси было только со спины. На ней Тристан нарисовал маркером большой вопросительный знак.

— Фоторобот ни на кого из них не похож, — сказал Тристан.

— Носы похожи, причем у всех. Ярко выраженный такой римский нос. Но одного этого мало, — вздохнула Кейт.

— Нужно найти фотографию Ника Лейси. Слишком уж часто его упоминают.

Под рядом фотографий подозреваемых висели еще две: Дэвид Ламб и Гейб Кемп. Рядом Тристан повесил еще пару листков, которые обозначали неопознанные тела, одно из которых нашли в 1998 году после шторма, а второе — в 2000 году в Дартмуре.

Какое-то время Кейт с Тристаном молча смотрели на получившуюся схему.

— Если наш убийца перед похищением жертвы надевает маскировку, неудивительно, что за столько времени ему удавалось выйти сухим из воды, — сказала Кейт, вглядываясь в холодные карие глаза, взирающие на нее с фотографии. Под этим взглядом она чувствовала себя очень неуютно.

— Судя по фотороботу, он уже довольно пожилой мужчина, лет за пятьдесят. Не исключено, что убивает он куда дольше пяти лет. А сколько тел его жертв могли просто никогда не найти? — сказал Тристан.

— Помнишь, что Дез сказал о Хайдене? Он приходил в «Гордость пивовара» последние пять месяцев. Один из других парнишек уверен, что это Хайден планировал подсыпать что-то в стакан своему похитителю и ограбить его…

— Ага. Утверждает, что Хайден делал так раньше.

— Значит, они могли быть знакомы и раньше. Хайден понял, что деньги у него водятся и имеет смысл идти на риск.

— Думаешь, он не похищает своих жертв случайным образом? Сначала он пытается познакомиться с ними поближе?

— И работает он по Вест-Кантри. Хайдена похитили в Торки, Дэвид Ламб жил в Эксетере, Гейб Кемп жил и работал в гей-пабе недалеко от Плимута, — перечислила Кейт.

— Черт. Готов поспорить, различных видов маскировки у него предостаточно.

В три часа дня — что означало, что в Вашингтоне сейчас десять утра, — они позвонили Рите Хокинг по скайпу. Выглядела она как стереотипное представление о журналистке: длинные седые волосы завязаны в пучок, скрепленный вместо шпилек двумя карандашами; грубое, с острыми чертами лицо сильно накрашено; на губах красная помада, а на носу сидят ярко-красные очки, в которых ее карие глаза казались просто огромными. За ее спиной виднелись ряды книжных полок и кусок окна, и за рядом кирпичных зданий можно было заметить самый краешек вашингтонского монумента.

— Привет, — поздоровалась она. От ее британского акцента почти ничего не осталось — говорила Рита теперь скорее как американка.

Как только они закончили обмениваться приветствиями, Кейт перешла к делу.

— Спасибо, что согласились поговорить. Мы рады, что вы нашли для нас время.

— Да не за что. — Рита сделала глоток кофе со льдом из огромного пластикового стакана. — Значит, Джоанна Дункан, да?

— Как долго вы были коллегами? — спросил Тристан.

— Газета «Вест-Кантри Ньюс» была моей первой работой после университета. Мне было двадцать пять, значит, это был 2000 год. Работала я там три года, пока мне не исполнилось двадцать восемь… Ну вот, теперь вы знаете, что мне сорок, — весело сказала она, вновь прикладываясь к стакану с кофе.

— Ну, выглядите вы замечательно, — улыбнулся Тристан.

— Я не спрашивала мнения по поводу моей внешности, — резко ответила Рита. Она больше не улыбалась. — Почему мужчины вечно думают, что им позволено отпускать такие замечания? Сколько тебе лет?

— Двадцать пять, — сказал Тристан. — Извините. Я не хотел вас обидеть.

— Ты меня и не обидел. Для этого мы слишком мало знакомы.

— Джоанна Дункан, кажется, начала работать в газете на год раньше. — Кейт попыталась вернуть разговор в прежнюю колею.

— Ага. И она не уставала об этом напоминать.

— Что вы имеете в виду?

— Джоанна вечно говорила, что она работает здесь дольше, что у нее больше журналистского опыта, — объяснила Рита. — И ее ужасно бесило то, что я училась в частной школе. Как будто это вообще на что-то влияет. — Кейт не осмелилась посмотреть в сторону Тристана. Конечно, влияет, подумала она. — Нам часто приходилось писать статьи о проблемных детях, о плохом обращении, все такое. И был у нас один случай: про детишек, чьи матери трахались с одним наркоторговцем. Когда его арестовали, шесть из них совершили самоубийство, и детей скопом забрали в приют. Я помню, как Джоанна тут же принялась доказывать редактору, что это она должна написать статью, потому что она лучше понимает рабочий класс. Она вообще умела эмоционально манипулировать людьми. — Рита отпила еще глоток из своего гигантского стакана кофе.

— Редактора звали Эшли Харрис?

— Да. Хороший был редактор. Всегда пытался направить Джоанну в нужную сторону.

— В каком смысле?

— Журналисту необходимо обладать эмпатией. Не все время, конечно, нужно ею пользоваться — эта профессия не для сострадательных людей. Но очень часто нужно уметь поставить себя на место другого человека, особенно если ты пишешь статью-разоблачение. Нужно не только обладать эмпатией, но и понимать, как применить ее в работе. И всегда нужно думать на шаг вперед — как в шахматах. Знать, когда следует притормозить, потому что человек может стать источником ценной информации. Если речь идет о ком-то влиятельном, то иногда лучше подождать с выпуском статьи — тогда можно понаблюдать за целью подольше и найти историю посочнее, — объяснила Рита.

— И Джоанна этого не умела?

— Та история про Ноя Хантли была неплохой. Депутат парламента, который берет взятки и взамен отдает государственные контракты? Настоящая сенсация. История была интересна многим слоям общества и получила продолжение — Хантли потерял место. Но когда историю подобрали национальные журналы, а Джоанна не обрела славу, на которую рассчитывала, она сорвалась. Утратила всякий журналистский инстинкт. Вместо того, чтобы найти другую сенсацию — а их было полным-полно, — она принялась перерывать грязное белье Ноя Хантли и разнюхивать про его гомосексуальные интрижки. Носилась с этим, словно собака со старой костью. Все выискивала молодых парней, которых он оттрахал. Она даже пыталась нацепить на одного из них прослушку! Напоминаю, у нас была простая местная газетка. У Джоанны не хватило смелости уехать и попытать счастья в Лондоне — она решила остаться в Эксетере и с каждым месяцем становилась все более озлобленной и мстительной.