Екатерина Островская - Открой глаза, Фемида! [litres]

Осторожно вошел в тихую квартиру, на кухне разложил по полочкам холодильника привезенную снедь, бесшумно прошел в спальную. Настя лежала на кровати, но уже не под пледом, а под одеялом, из-под которого высунулось ее голое плечо. Он взглянул на это плечико, беззащитное и такое притягательное, а потом снова очень тихо вышел.

Утром он проснулся, не понимая, ночь сейчас или уже день. Шторы в спальне плотно прикрывали окна, в комнате было темно. Владимир Васильевич вспомнил, что было накануне, и зажмурился. Вспомнил не день: то, что произошло ранним утром на лесном озере, осталось далеко – в той прежней жизни, в которой не было Насти и счастья, переполнявшего его сейчас.

Накануне он, оставив ее в спальне, вернулся на кухню и попытался приготовить хоть что-то на обед. Но по своей холостяцкой привычке набрал замороженных полуфабрикатов, начал их размораживать, потом раскладывал по тарелкам нарезки колбасы и сыров… Настя неожиданно и очень тихо подошла сзади, обняла его и прижалась молча. Он боялся обернуться, но она сама отстранилась и спросила:

– Почему меня не позвал? Я бы все приготовила.

Он обернулся и увидел ее в широкой спортивной майке и тонких лосинах, обтягивающих ее стройные ноги.

– Откуда все это? – удивился Высоков.

– Так мы же собирались там в палатке ночевать, вот я и прихватила…

И тут же лицо ее стало печальным: вероятно, она вспомнила все, что произошло на озере. Но все равно она открыла дверцу холодильника и заглянула внутрь:

– Посмотрим, что тут у нас еще есть?

Дальше она готовила уже одна. Владимир Васильевич наблюдал за ее действиями и восхищался, а девушка рассказывала, как она работала в миланском ресторане, где заходила на кухню и внимательно следила за работой поваров, хотя они и сами не скрывали своих секретов, все рассказывали и показывали. Для Высокова она приготовила ризотто и тортеллини [1] Тортеллини – итальянские пельмени со шпинатом и сыром. . А на первое – суп минестроне [2], но на этом решила не останавливаться и попросила Владимира принести пармезана, оливок и вина, желательно итальянского… Что он и сделал, купив заодно и колбас: пеппероне, салями…

Обед удался на славу. Они не просто наслаждались едой, а вели неторопливую беседу на разные темы, старательно обходя лишь одну… Сидели за столом долго, обед плавно перешел в ужин… Пили вино, а потом еще и танцевали… То, что случилось ночью, произошло не вследствие внезапно вспыхнувшей страсти, но по любви, которая уже давно сжигала и его, и ее…

Он проснулся в своей постели, вспомнил то, что было ночью… Зажмурился, но тут же открыл глаза, чтобы удостовериться, что все, что было между ними, – не сон, а сладостное обещание новой жизни, в которой не будет унылых дней и тягостных ночей, переполненных одиночеством, – теперь будет все иначе. Он повернул голову и не увидел ее. Прислушался, и ему показалось, что слышит голоса, но откуда они доносились – понятно не было: то ли с кухни, то ли из квартиры соседей за стеной. Высоков поднялся, отыскал на полу свои брюки и рубашку… Кто-то разговаривал в его квартире, но он не мог понять, кто именно: понятно, что Настя, но с кем… Он вышел из спальни, прошел по коридору и заглянул на кухню. Девушка сидела за столом и разговаривала с его мамой.

Елена Александровна выглядела совершенно счастливой. Увидев входящего сына, она тут же стала объяснять.

– Решила к тебе без предупреждения нагрянуть, а то ты, как обычно, отговаривать начнешь. Думала, приготовлю что-нибудь, чтобы ты не губил свое здоровье в общепите, а тут у тебя такие разносолы.

– Настя постаралась, – объяснил Высоков.

– Да я уж поняла. Как жаль, что ее к тебе референтом не утвердили! Был бы под надежным наблюдением… Хотя…

Мама улыбнулась со значением и посмотрела на девушку:

– Вы уж, Настенька, постарайтесь, чтобы он питался получше… Чтобы высыпался, а не работал по ночам…

– Как же я это смогу? – смутилась девушка.

Елена Александровна не ответила и посмотрела на сына.

– Сперанский мне звонил, в гости приглашал вместе с тобой к себе в Комарово. Говорил, приезжайте, мол, на шашлыки в субботу, а вчера с утра такой ливень, такая гроза! Какие тут шашлыки! Он сам и позвонил, дескать, чего уж ехать – давайте в воскресенье – вроде солнце обещали… – мама посмотрела за окно, – солнце и есть: не обманули. Мне позвонить Николаю Степановичу, узнать, ехать ли?

– Не надо звонить – мы здесь отдохнем.

– Езжайте обязательно, – посоветовала Настя, – ведь Сперанский – начальник, мало ли что! А вдруг обидится? А я здесь порядок наведу: тут давно уже никто не делал большую уборку.

– Какая ты умная, Настенька! – обрадовалась Елена Александровна. – И в самом деле. Только нечего тебе вкалывать в выходной день. Поедем-ка в Комарово втроем.

Но этому воспротивился Высоков: уж он-то знал, зачем его приглашал на свою дачу председатель городского суда. Там будет его племянница со своей дочкой, которую станут сватать Владимиру Васильевичу. Мама этого, конечно, не знала и, подумав немного, согласилась. Она набрала номер Сперанского, и тот подтвердил, что мясо уже маринуется, а вино будет грузинское. Все равно Высокову не хотелось оставлять Настю даже на непродолжительное время. Смотрел на нее, и она улыбалась ему.

– Езжайте, Владимир Васильевич, а я вас дождусь – обещаю.

Снова обратилась к нему на «вы», демонстрируя свое воспитание, а может, просто для того, чтобы понравиться Елене Александровне.

Ехать пришлось на мамином «опеле корса», в который с трудом влез Высоков. Мама молчала, чтобы не отвлекать его от дороги, Владимир Васильевич перебрал в памяти события вчерашнего утра. Только сейчас он подумал о том, что убитый человек, возможно, был не один: кто же приезжает на рыбалку в пустынное место без приятелей? Да и машины, на которой он прибыл, ни Высоков, ни Настя не заметили. Может, где-нибудь неподалеку скрытно стояла машина, палатка или шалаш. И там же были спутники несчастного мужчины. Владимир Васильевич не видел его лица, разглядел лишь, что тот был седым, гладко выбритым и виски его были обработаны не в домашних условиях, а скорее всего, в парикмахерском салоне. Следовательно, это не местный деревенский житель с вечной щетиной на щеках, а горожанин, который следит за своей внешностью. А если убитый был не один, а вместе хотя бы с одним своим приятелем, который мог видеть «паджеро», запомнить номер? В таком случае придется доказывать свою невиновность – не сваливать же все на девушку, тем более он сам несет ответственность наравне с ней, потому что пуля была выпущена из его пистолета… Будут проведены необходимые следственные действия… И хотя утренний ливень с грозой наверняка смыл все следы, все равно образцы почвы остались на колесах, а следовательно, надо поменять резину, а от старых колес, которые на самом деле не такие уж и старые, срочно избавиться. И еще: сразу по возвращении домой надо вычистить пистолет, маслом протереть внутреннюю часть ствола… У него наверняка будут проверять одежду, руки на предмет присутствия микрочастиц порохового заряда, но, скорее всего, анализ подтвердит, что он не стрелял в тот день. А для надежности сходить в тир на сдачу стрелкового норматива… И ни в коем случае не говорить никому, что он ездил куда-то вместе с Настей… Именно вместе с Настей. А то могут проверить и ее. Да еще пуля… вернее, недостача одного патрона… Но это не прямое доказательство… Так что не следует принимать это в расчет… Но патрон надо на всякий случай возместить, попросить о содействии бывшего председателя студенческого совета…