Вито Франкини - Хищный зверь

Она заснула, а может, впала в транс и не могла бы сказать, сколько прошло времени. Проснулась она с таким ощущением, что умерла и снова воскресла. Нардо сидел возле нее на диванчике и читал какую-то книгу. Теперь отовсюду тихо доносился мягкий, убаюкивающий голос Пола Маккартни; он говорил о небесах Калико и о вечной любви [9] Речь идет о песне П. Маккартни Calico Skies (1997). . Увидев, что она проснулась, Нардо снисходительно произнес:

— С возвращением, Сабина. Постарайся спокойно сесть и скажи, как ты себя чувствуешь.

Она смутилась и послушно, очень медленно пошевелилась, чтобы сесть. Потом повертела головой, закрыла глаза и выдохнула:

— Я чувствую себя чудесно. Просто божественно. Что ты сделал? Накачал меня наркотиком?

Он безмятежно рассмеялся.

— Нет, хотя в каком-то смысле ты недалека от истины. В тебе было полно сильного напряжения и контрастных потоков энергии, которые не находили выхода. Я их высвободил, да и тебя слегка подлечил и разжал. Действие, которое оказывает первый сеанс лечения такого типа на того, кто никогда не испытывал ничего подобного, и, как ты, плохо внутренне согласован и предрасположен к холистической медицине, сравнимо с одновременным приемом двух доз успокоительного и одной понюшки кокаина.

— Боже мой! Да ты настоящий колдун, только добрый…

— Нет, девочка. Это тысячелетняя наука, и по большей части она очень точна. Ты никогда не пробовала?

Он отложил книгу, ловким движением поднялся и направился к ней. В полуметре от нее остановился и пристально посмотрел ей в глаза. Сабина снова отчетливо ощутила мощный поток энергии, исходившей от него, и подумала, что, может быть, такое ощущение возникло оттого, что между ними впервые установился физический контакт. Она не сопротивлялась и не стремилась освободиться от власти этого взгляда, такого пронзительного, что в других обстоятельствах, пожалуй, опустила бы глаза. Нардо отвел взгляд и положил одну руку ей на плечо, а другую — на шею, и ей пришлось закрыть глаза, чтобы справиться с дрожью, прошедшей по спине. Он быстро прощупал пальцами ее шею возле затылка и вынес вердикт:

— Ну вот, теперь гораздо лучше. Пойдем наверх, в дом, там и поговорим.

На верхнем этаже не было ни помещений, связанных с техниками шиацу, ни рыжей девицы, что встретилась ей раньше. По стилю здесь все отличалось от кабинетов первого этажа и было не таким современным, но повсюду царили та же простота и чистота. Нардо усадил ее на красивый белый диван, обитый экокожей, и через несколько минут появился с дымящейся чашкой в руках. В чашке был тот самый настой, который Сабина выбрала еще перед сеансом, но так и не попробовала. Нардо успел переодеться; теперь на нем были шорты и поло одного цвета, тщательно выстиранные и выглаженные. Он постоянно прикладывался к телефону, и Сабина поняла, что у него началась обычная ежедневная работа: он консультирует онлайн.

Нардо, как был, босиком, быстро решил пару вопросов, послал пару голосовых сообщений и уселся на диван напротив нее, соблюдая почтительное расстояние, что немного расстроило Сабину. Здесь не было никакой аппаратуры для трансляции звука, только бейджик, скорее всего, соединенный с телефоном с помощью блютус. Из него и доносилась далекая нежная музыка, в которую врывались звуки надоедливой сирены. Сабина решила, что это стереофоническое устройство. Нардо, видимо, угадал, о чем она думает, и чуть увеличил громкость на телефоне, после чего заговорил:

— Доктор Монделло, дорогая Сабина, я весь внимание.

Она отхлебнула поистине великолепного настоя и набралась смелости.

— Начну напрямую, без преамбул: я по уши в дерьме, Нардо, и не знаю, как выбраться.

— Если в этом, как я догадываюсь, замешан мужчина, то ты именно там, где следует.

— Так-то оно так, но все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить.

— Чем сложнее все кажется, Сабина, тем эффективнее срабатывают простые методы вроде моего, вот увидишь. Но, прежде чем я продолжу, мне нужно озвучить предварительное условие, которое я считаю необходимым.

— Конечно, это не помешало бы.

— Совсем недавно в твоем офисе мы с тобой посмотрели друг другу в глаза, и между нами установилась «высшая» связь. Это поняли мы оба, у меня нет сомнений. Подтверждаешь?

— Ну… да, в какой-то мере да, я не отрицаю…

— Эта связь еще существует и будет существовать всегда, что бы мы вокруг нее ни нагромоздили, а потом случайно ни разрушили, как это часто бывает. Она осязаема, она здесь, и она нас согревает. Ты это подтверждаешь? Ну давай, без всяких страхов, со мной страхи ни к чему!

— Да.

— Отлично. Следовательно, я полагаюсь на тебя, несмотря ни на что, пока не получу доказательства, что связь прервалась. Я уже нахожусь «по ту сторону» всяких конвенций, формальных отношений и прочей хрени, которая нас ограничивает и ежедневно ставит нам заслоны. Ты быстро научишься меня понимать, но, чтобы помочь тебе, я должен предупредить: меня не интересует, что ты служишь в полиции, что я для тебя подследственный, что ты за мной следила и прослушивала меня и что твоя бригада, возможно, все еще этим занимается. Меня не интересует, известно ли тебе о небольшом эпизоде насилия над женщиной, который у меня произошел, и какие мысли вызывает у тебя моя, так сказать, «побочная» деятельность.

Ты мне очень нравишься, Сабина, у тебя чудесное имя и огромный запас жизненной энергии, правда, сейчас еще не проявившейся. Ты — счастливая звезда и сама пока этого не понимаешь. И я тоже тебе нравлюсь, это очевидно, но ты еще этого не знаешь, потому что побаиваешься меня. Однако, даже помимо всего этого, я ведь тебе нужен? Вот он я, без всяких прикрас, абсолютно равнодушный к тому, каковы будут последствия для меня, для тебя и для тех, кто попробует вмешаться.

Сабина не привыкла к таким диалогам, но без усилий поняла две вещи: прежде всего, Нардо был ужасающе прав и, что еще важнее, привык полагаться на осознание своей правоты. Об этом говорила его авторитарная повадка, теплая и спокойная манера говорить и пристальный взгляд двух ярких светильников, вставленных в глазные впадины. Безошибочный взгляд хищника, уже завладевшего жертвой.

Вслушиваясь в его речь, Сабина представляла себе сурового лесоруба, задача которого — одним взмахом разрубать на куски стволы огромных деревьев и при этом читать стихи, способные сломить любую женщину. Удивленная и очарованная, она покачала головой и пригубила отвар, чтобы найти в нем мужество и разрушить разделяющую их стену. И почувствовала, что поступает правильно.

Без всякого смущения она рассказала Нардо историю своих отношений с Роберто, с самого начала и до того момента, когда все переменилось так резко, жестоко и неожиданно. Ей хотелось выговориться, и она поведала ему, как в самые важные дни расследования на нее нашло затмение и что из этого вышло. Тогда она еще не поборола этот недуг и ждала, как руководство поступит с ее профессиональным будущим. В подробностях рассказала, как просила запротоколировать позицию Нардо Баджо в расследовании дела супругов Брульи, однако на самом деле больше ничего об этом деле не знала.