Вито Франкини - Хищный зверь

Нардо затаил дыхание. Для такого, как он, настолько внимательного к динамике тела, со всех точек зрения, речь шла об условии почти неповторимом. Поэтому Сабина выложила свой козырь:

— Однако я все-таки должна тебя арестовать, и прямо сейчас, ты это прекрасно понимаешь. Если ты решишь, что делать этого не надо, я автоматически откажусь от своего мира, от своей работы, потому что не смогу больше видеть себя в зеркало в полицейской форме: я просто сойду с ума. Ты выбрал меня и доверил мне свое будущее, а я выбираю тебя и доверяю тебе свое.

Нардо был взволнован.

— Ты уволишься? Бросишь полицию?

— Ради тебя? Немедленно. Завтра же. Я отдаю себе отчет, что это может показаться безумием, но я всегда считала ремесло полицейских просто работой. Я в это верила, я в это очень много вкладывала и всегда старалась делать эту работу лучше, чем позволяют мои возможности. Но жизнь состоит из приоритетов, и, помимо моей воли, моим приоритетом стал ты.

Он очень серьезно ответил:

— Честное слово, Сабина, я этого не заслуживаю.

— Я знаю, что ты действительно так думаешь, но меня это не интересует. Приоритеты я себе назначаю сама.

— Не знаю, что и сказать.

— А тебе и не надо ничего говорить. Я ставлю тебе всего три условия.

Нардо не ответил, но по его глазам было видно, что он готов слушать дальше.

— Условие первое: никогда больше не говорить об убийстве. Потому что на самом деле тем вечером вы с Гайей нашли друг друга, вот только все пошло не так. Вы поужинали, да и секс, по большому счету, был вам не особенно нужен. Ты объяснился, а она, уже давно этого ожидавшая, сдалась сразу, не раздумывая. Вернулась домой, рассказала обо всем мужу и заявила, что отпуск и все остальные проекты отменяются. А может, все было и не так: она не стала ему говорить сразу, а решила дождаться конца отпуска, чтобы подсластить пилюлю. Мы этого никогда не узнаем. Однако Карло понял, что она что-то задумала; ведь он знал ее, как игрок знает свой джойстик… Он потребовал секса, она не смогла отказаться, и соитие состоялось. Чтобы войти в нее, он воспользовался презервативом, потому что всем известно, что смазка помогает, особенно когда у женщины голова занята совсем другим. Как не раз бывало, он надавал ей пощечин, чтобы усилить взаимное наслаждение. Когда они кончили, Гайя, как обычно, сразу побежала в туалет. Потом он убедил ее принять снотворное и сам проглотил пару пилюль, чтобы назавтра выспаться перед дорогой. Она заснула, но ему не спалось. Его мучил червь сомнения, и он стал проверять телефон Гайи. И, естественно, сразу нашел свежий диалог о ваших дальнейших совместных планах. Обезумев от горя и ярости, Карло выбежал из дома и выбросил телефон. Дверь он не стал закрывать на ключ, чтобы не шуметь. То, что он задумал, должно было остаться тайной. Ему не хотелось, чтобы его родственники узнали, что Гайя снова наставила ему рога. Без нее жизнь для него утратила всякий смысл, а потому он решил умереть с ней вместе. Так ведь часто случается… А ты тем временем, как следует из дат, наслаждался жизнью в Чивитавеккья в компании одной из давнишних своих любовниц, пользуясь отсутствием мужа.

Все остальное — только мои предположения, совпадения и домыслы полицейской, которая собирается сменить работу. А все твои дальнейшие ухищрения служили исключительно для того, чтобы сбить с толку следствие, которое могло бы раскрыть твои методы поддержки жертв домашнего преследования, а этого ты позволить не мог.

Нардо был серьезен и сосредоточен, и каждую мысль встречал легким кивком. Потом участливо спросил:

— А как же ключи от дома? А гильза?

— Гильза была там, где мы ее и нашли: она прилипла к подошве одного из санитаров, может, даже к подошве Фабио или его коллеги, которые в первый раз вошли без бахил. А потом, если ты меня сейчас спросишь, где ключи от моего дома, я ответить не смогу: я теряю их в среднем раз десять за день.

— Мне нравятся твои рассуждения, девочка.

— Потому что они спасают твою задницу, мальчик. На самом деле, никакими расследованиями по твоему поводу больше никто не занимается. Наверное, ты и сам это понял. А все эти рассуждения служат мне, прежде всего, для сохранности ментального здоровья. Не надо их разрушать — они обязательны для двух следующих условий, которые я собираюсь тебе поставить.

Нардо кивнул. Сабина набралась смелости и продолжила:

— Первым делом ты должен дать слово, что согласен отсюда уехать. Мы сменим место, может быть, даже континент и национальность. Обеими своими работами — и официальной, и нет — ты сможешь заниматься где угодно. А вот мне остаться здесь будет очень сложно. Перспективы иногда следует менять, и теперь для этого настал момент. Все одно к одному: и тот шаг, что я собираюсь совершить, и те беды, что мы оставим позади.

Нардо лихорадочно соображал. Может, чтобы потянуть время, он вдруг задал совершенно не свойственный ему вопрос:

— А Фабио? А Роберто?

— «Кончится тем, что ты выйдешь замуж за Фабио». Так, кажется? Ты прав, но я не хочу. Это не решит мои проблемы, да и не решало никогда. Но Фабио был со мной в тот период, когда мне надо было во всем разобраться и все понять. Роберто меня любит, и любит глубоко. Какое-то время я отвечала ему взаимностью, но теперь мое сердце принадлежит другому. Роберто — это благородная уловка, вынужденный выход из положения. Это тот человек, с которым я могла бы жить, если б не было тебя, и ты это слишком хорошо понял. Я знаю, что он бросит ради меня жену, если я буду настаивать. Но я не понимаю, при чем тут ты. Ведь мы говорим о нас двоих, и я целиком полагаюсь на твои решения. И никто другой — и прежде всего никакая другая — меня не интересуют.

Нардо пришел в себя, но убедить его, судя по всему, не удалось. Он судорожно оглядывался по сторонам, видимо, опасаясь западни. Невиновный ни за что не согласился бы на такое предложение от руководительницы государственной службы: бросить работу и уехать с ней вместе неизвестно куда. Это было бы равносильно признанию своей вины. Поэтому он не знал, что ответить.

Сабина почувствовала, что надо настоять на своем и помочь ему, нажав еще одну клавишу, для него очень важную.

— Нардо, можешь не доверять моим чувствам, но поверь в мое предложение. Я сделала его, глядя тебе в глаза. Это не ловушка. Отбрось все колебания, все проклятые данные твоих наблюдений и просто попробуй. Отпусти себя, думай сердцем.

Сабина продолжала пользоваться теми терминами, какими обычно пользовался Нардо, но он, как ни странно, не имел ничего против. Мало того, он, видимо, чувствовал себя неловко и даже вспотел. Может, действительно колебался.

Тогда она решила, что нужный момент настал, и выдвинула свой последний, потенциально определяющий аргумент: