Элина Бакман - Когда умирает король

Почему-то на ум просятся мысли об осени и неопределенных планах. Хартольское лето очистило ее сознание от приобретенной на авральной работе депрессии и подспудного беспокойства. Кажется, будто в сутках даже часов прибавилось.

Саана вспоминает свою работу в редакции. Уходя, она даже не освободила свой стол. Да, организационные новшества стали ударом для многих. И все же она скучает по коллегам, по обществу, частью которого была так долго. По зарплате тоже, вообще-то, скучает. Саана думает о тетином домике и пышном саде. Вслед за августом наступит осень, а там и зима. Хартола поблекнет, и тетин садик покроется снегом. Отпускники разъедутся кто куда.

Возвращения к будням не избежать. Однако сейчас еще ничего не решено. Саана только-только принимается за написание книги. И ей нужно связаться с Йоханной Эскола, спросить у нее о Хелене. Пусть зазвучит и голос лучшей подруги Хелены, голос Йоханны.

Наутро Йоханна проснулась от ужасной головной боли. Она крутилась так и эдак, стараясь урвать еще немного сна, но ничего не получалось. Она чувствовала себя какой-то разбитой. Внезапно Йоханна вспомнила о Хелене. Встреча с товарищами по лагерю и начало вечера удались на славу. Они пили противное теплое пиво, и на какой-то момент все стало по-прежнему. А потом Хелена ушла. И зачем ей только понадобилось идти в ту усадьбу? Почему нельзя было просто остаться, быть как все, думала Йоханна, потирая глаза, пока не вспомнила, что вчера не смыла косметику. Глаза тут же заслезились от высохшей туши.

Йоханна встала и позвонила Хелене домой. Ей не терпелось поговорить о том, что случилось ночью. Никто не отвечал. Выждав небольшую паузу, Йоханна снова набрала номер клубничной фермы Тойвио. Ответа не последовало и на этот раз. Она поплелась на кухню, на пути стараясь придать себе более-менее бодрый, а не похмельный вид. Мама готовила завтрак.

— А отец где? — спросила Йоханна и принялась неспешно делать себе бутерброд.

— Он же в поездке, — выкрикнула мама в спину дочери, насыпая молотый кофе в кофеварку. — Как прошел вечер?

Йоханна беспокойно смотрела в окно кухни.

— Хорошо, — ответила она, проглотив кусок бутерброда. Кажется, откусила слишком много, и кусок неприятно давил на горло.

Они всегда так разговаривали. Мать и дочь. Лгали и притворялись. Всю жизнь.

Йоханна вспомнила, как отправилась вслед за Хеленой и дошла до границы карнавальной усадьбы.

На столике в прихожей зазвонил телефон. Рука Йоханны застыла на полпути. Мама бросилась отвечать, сопровождаемая внимательным взглядом дочери. Сейчас все всплывет, да? Сейчас ей влетит за то, что пила тайком, а потом еле дошла до дома? Обратный путь Йоханна помнила обрывочно, так что вполне могла и накуролесить.

Из прихожей мама вернулась изрядно побледневшая.

— Только что мне сообщили очень печальную новость, — начала она, подходя ближе к Йоханне, будто собиралась обниматься.

— В Тайнионвирте, недалеко от усадьбы Коскипяя, нашли… В общем, твою подругу Хелену нашли мертвой, — сказала мама и разрыдалась. И именно там, на границе кухни и прихожей, невнятное похмелье Йоханны распалось на атомы.

Она потрясенно уставилась перед собой.

— Не верю, — пробормотала сквозь всхлипывания Йоханна, которой вдруг так захотелось вырваться из маминых рук. И в то же время объятия были нужны как воздух. — Не верю! — кричала она, однако мамины жесты и выражение лица говорили о том, что тут никто не шутит. Смерть — реальна. Мама прижала Йоханну к себе так сильно, что стало почти больно. Йоханна плакала навзрыд. Она никогда не чувствовала себя настолько чудовищно. Хелена не могла умереть. Ее Хелена.

Под конец дня Йоханна заперлась в своей комнате: она ждала. Думала, как новость о смерти Хелены разлетится по всей Хартоле. Горе раздавило ее и истощило. Она была беспомощна и безутешна. И в центре этого кошмара маячила не до конца оформившаяся мысль. То, что она увидела вечером, то, что в какой-то момент Хелена вдруг словно исчезла.

Она следовала за Хеленой от самого пляжа. Прошла через бар к усадьбе. Йоханна была вне себя от гнева, когда поняла, что Хелена ни словечком не обмолвилась о приглашении. Подруга в одночасье стала такой чужой и далекой. Ее лучшая подруга, силуэт которой виднелся на мрачном приусадебном дворе.

С мамой они никогда не говорили о действительно важных вещах. Мама хотела жить напоказ — ну и пожалуйста. Но с отцом все было по-другому. С ним удавалось поговорить начистоту. Йоханна сообщала, чего хочет от него, и чаще всего они успешно договаривались, заключали своего рода сделку. Йоханна получала желаемое, а в ответ должна была прилежно учиться и помалкивать о том, что знала.

Йоханна задавалась вопросом: сколько же будет стоить отцу ее новое знание? На сей раз кукол Барби и дорогой экипировки для верховой езды может оказаться недостаточно. На сей раз отец сможет откупиться только своей жизнью.

Глаза Йоханны были черны, когда она следила за тикающими стрелками на циферблате. Она молча сидела в комнате, ожидая прихода отца. Будет под вечер, так сказала ей утром мама. И в отцовом кабинете висел календарь, где четко было написано: «Командировка 30.08–01.09, возвр. вечером».

Когда входная дверь наконец открылась, Йоханна подскочила и сорвалась вниз по ступенькам. Она замерла, увидев, как мама прохладно целует отца в обе щеки в знак приветствия. Мама взяла отцовскую сумку и спросила, голоден ли он. Отец кивнул и побрел прямо в свой кабинет. Йоханна простояла на ступеньках с четверть часа и пошла следом. Она осторожно постучалась и вошла.

— Ты как, зайчонок? — спросил отец, и Йоханна окинула его пустым взглядом. Отец сидел в кожаном кресле, на столе перед ним стоял стакан виски. Привычная вечерняя порция.

— Хелена умерла, — сказала Йоханна, ее голос вновь предательски дрогнул. Слова прозвучали как-то неестественно. Смерть Хелены била прямо в сердце Йоханны. Тот кусок словно застрял в горле на целый день. Казалось, отец не сильно удивлен. Просто побледнел и пригласил Йоханну сесть рядышком, чтобы утешиться, но та лишь покачала головой.

— Нам много чего надо обсудить, — сказала она и подняла заплаканные глаза прямо на отца. Он слегка насторожился.

— Где ты вчера был? — спросила Йоханна, позволив отцу хорошенько обдумать ответ.

— В головном офисе в Хельсинки, ты и сама прекрасно знаешь. В командировке, — сказал он и потянулся к стакану.

— Но я тебя видела, — отрезала Йоханна. В голосе — решительность и холод, Йоханна стоит здесь, в кабинете, выдерживая помутневший взгляд отца. Это конец. — Я вообще все видела, — прошептала она и опять разрыдалась.

Рот отца сжался в тонкую полоску. Таким бледным она его еще не видела.