Карин Жибель - Пока смерть не соединит нас

— Маньяк? — удивился Пьер. — Как это маньяк ?

— Я дерзнула оставить на земле окурок, а он велел его подобрать, и мне пришлось сунуть его в карман!

— Не обижайтесь: будь я на его месте, я бы вам еще не такое сказал! — пошутил Кристиани.

— Спустишься с нами? — спросил Венсан.

— Нет… Мне рано возвращаться.

Проводник и его клиентка встали, Серван снова пожала руку Пьеру.

— Полагаю, до скорого, — произнесла она.

— Разумеется! Сами понимаете, здесь все всех знают… А потом, когда наедут туристы, нам все равно придется работать вместе… Мы иногда вынуждены прибегать к вашим услугам для борьбы со строптивыми нарушителями.

— Буду только рада… До свидания!

Пока она шла в сторону тропинки, Пьер перекинулся с другом несколькими словами:

— Твоя новая победа?

— Что ты! — ответил Венсан. — Я познакомился с ней только сегодня утром!

— Ну и что? Как будто обычно тебе требуется больше времени!

— Погоди, Пьер… Она совершенно не в моем вкусе…

— Ты уверен? Она недурна. Во всяком случае, лучше, чем аджюдан Вертоли!

Венсан отправился догонять Серван, ушедшую на сотню метров вперед и теперь терпеливо ожидавшую его.

— Вы давно его знаете? — спросила она.

— Я знал его всегда!

— Симпатичный… Думаю, мне понравится заниматься строптивыми нарушителями !

— Тем лучше! А теперь вперед… Потому что через два часа разразится гроза.

— Откуда вы знаете?

Он не ответил, а лишь быстрее зашагал по тропе.

— Ах да, — промолвила она, — вы же не слепой… Но возможно, вы немного глуховаты.

Часы показывали немногим более семи часов; но солнце, обещавшее основательно припекать, пока уделило заснеженным вершинам лишь малую толику своих лучей.

Войдя в управление парка, Венсан нашел там Жюльена Мансони; тот перелистывал «Ле Монд».

— А разве Пьер не вернулся? — удивленно спросил он.

— Нет, пока нет… Я сделал кофе, выпьешь чашечку?

— С удовольствием.

Венсан устроился за рабочимстолом Кристиани.

Управление занимало вполне приятное помещение; большая комната, очень светлая благодаря широкому панорамному окну. У каждого смотрителя имелся свой стол, однако на четырех смотрителей, инспектировавших участок Верхний Вердон, приходилось всего два компьютера и один принтер. На стене висела огромная рельефная карта массива Меркантур. Маленький копировальный аппарат, сканер, три этажерки с книгами научного содержания и проспектами парка дополняли ее убранство. Слева чулан для хранения инвентаря: лыжи, канаты, карабины, подзорные трубы и всевозможные инструменты. Не забыто ружье, хотя им практически никогда не пользовались. Места, конечно, маловато, но сотрудники в основном работали на территории и поэтому на условия работы в управлении не жаловались. Форму смотрителя надеваешь, как монах рясу, — по призванию, из любви.

В периоды малой нагрузки Венсан иногда работал для заповедника Меркантур. Когда проводились научные исследования и требовалось, например, подсчитать животных, смотрителей явно не хватало; или как сегодня, когда надо поправить грозившие рухнуть деревянные мостки, уложенные над горной речкой. Операция практически акробатическая, и Жюльену пришлось прибегнуть к его помощи.

— Говорят, у тебя уже есть клиенты? — спросил Мансони.

— Нет, никого, с самой Пасхи.

— Ничего, скоро появятся… Еще месяца полтора продержаться!

— Я не тороплюсь. Мне нравится такое время.

— Мне тоже… Смотри, вот и твой Пьер.

Через несколько секунд появился Пьер, и Венсан мгновенно заметил, что вид у него очень мрачный.

Уже несколько недель Пьер практически не улыбался. За их более чем сорокалетнюю дружбу Венсан никогда не видел его в таком состоянии.

— Прости, старина! Я опоздал…

— Ничего! Твой шеф угостил меня кофе… Жюльен, ты идешь с нами?

— Нет, не могу.

— И чего ты его спрашиваешь, у него есть занятия почище! — вырвалось у Пьера.

— Ну и что ты хочешь этим сказать? — с раздражением спросил Мансони.

— Забей!

Мужчины повернулись друг к другу спиной, Венсан возвел глаза к небу.

— Линяем, — прошептал Пьер.

Загрузив необходимый инструмент в кузов пикапа, они выехали со стоянки и рискнули свернуть на каменистую дорогу, поднимавшуюся к деревне Бушье. Венсан еще раз попытался выяснить причину дурного настроения Пьера.

Дурного, чтобы не сказать отвратительного.

— Надеюсь, Мансони не держит на тебя зла… мне он показался каким-то напряженным!

— Ерунда, — уверенно бросил Кристиани. — Однако иногда он мог бы и сам засучить рукава…

— Он — босс, и в этом есть свои преимущества… К тому же нам так спокойней!

— Ты прав…

Они продолжали подниматься по дороге в направлении деревушки, обитаемой только в летние месяцы. Солнце наконец-то удостоило их своим вниманием, и долгожданное тепло проникло в кабину «тойоты».

— У Нади все в порядке?

— Да… Она очень занята, готовится к переезду пчел в горы.

— Если вам потребуется помощь…

Каждое лето ульи перевозили на альпийские луга, и Венсан часто помогал осуществить этот переезд, чем-то напоминавший выгон овец на высокогорные пастбища.

Они прибыли в деревеньку, где никто не жил: три брошенные фермы, церковь и крошечное кладбище. Несколько одряхлевших следов человеческого присутствия, притулившихся среди величественного пейзажа.

Мужчины оставили «тойоту» внизу, возле деревушки, и сложили инструменты в рюкзаки. На каждого пришлось никак не меньше двадцати килограммов железа, но они привыкли. Вскинув рюкзаки на спину, они пошли по тропинке, размытой зимней непогодой.

Так как Пьер явно был чем-то озабочен, то они лишь иногда перекидывались отдельными словами.

После полутора часов ходьбы они наконец нашли сломанные мостки. Одно из креплений грозило вот-вот оторваться от скалы, и одно бревно упало в овраг. В сопровождении стука пестрого дятла, без устали долбившего черную сосну, они немедленно принялись за дело.

Работа растянулась на три часа, без перерывов и разговоров; мостки снова стали безопасны, и туристы могли ими воспользоваться, не рискуя свалиться.

— Давай сделаем кружок? — предложил Венсан.

Он хотел побыть с другом, чтобы дать ему возможность высказаться.

— Если хочешь, — согласился Пьер. — Я не тороплюсь.

Легко, словно серны, они зашагали по опасным склонам, хотя рюкзаки казались им тяжелее, чем утром. Они не ходили по этой тропе с прошлой осени и теперь с удовольствием вновь открывали для себя высокогорные ландшафты, безлюдные в это время года.

С самого детства они любили ходить вместе и никогда надолго не покидали долину. Во всяком случае, ни один, ни другой не представляли себе жизни в ином месте — только возле вскормивших их гор. Они благоговели перед ними и любили их больше всего на свете. И горы воздавали им сторицей. Ни в сердце, ни в глазах не было намека на усталость: ведь в горах столько всего можно увидеть и узнать. Есть чем заниматься на протяжении всей жизни.