Чарльз Харрис - Комната 15

– Дэйв Хаскинс? – Мой отец шумно откашливается. – Джерри, не он ли был вместе с нами в Илинге? Не самый честолюбивый коппер из тех, кого я знал, и выглядел всегда ужасно, но надежный.

Я поворачиваюсь к Джерри:

– Почему он вчера допрашивал Джавтокаса?

– Потому что ты попросил нас об этом.

Я вынужден взять паузу, чтобы это переварить.

– Почему я попросил об этом?

– Он был в списке, который ты разослал – в списке тех, кто мог быть связан с братьями Клейза. Но Джавтокас оказался чист. Может быть, к тебе все-таки вернется твоя долбаная память…

– Значит, убийца по-прежнему на свободе.

– Это не твоя проблема, Росс. Отправляйся домой.

С моста срывается комок снега и падает в полумрак переулка.

– Твою мать, Джерри, кто-то хотел меня убить!

– Это был Джавтокас, и тебе удалось его прикончить.

Это удар ниже пояса, но я его заслужил.

– Кто приказал ему это сделать?

– Не имею ни малейшего понятия, и знаешь что? Я готов подождать, чтобы это выяснить. Возможно, ты вывел его из себя так же, как вывел меня.

Я тычу кулаком в холодный фонарный столб.

– А продажный полицейский?

– Если такой есть. Пока что, хотелось бы напомнить, Джавтокас единственный, кто действительно пытался на тебя напасть, хотя у многих из нас очень сильное желание это сделать. Но сейчас Юсуф отвезет тебя домой, и больше ты никуда не выйдешь. И Юсуф останется с тобой на случай каких-либо неприятностей.

– Каких неприятностей? Ты имеешь в виду продажного полицейского или меня?

– У тебя нет выбора, Росс. По состоянию на сегодняшний день ты отстранен от дела. А пока что, если это тебя не оскорбляет, мы выполним необходимые формальности. Я свяжусь с Управлением профессиональных стандартов. Там проверят твои голословные обвинения про коррупцию и эту смерть при задержании. Это их работа. Уинстэнли занимается убийством Эми Мэттьюс. Это ее работа. Мы как-нибудь управимся без тебя. Обо всем этом тебя допросят завтра. – Джерри делает яростную затяжку и протягивает руку.

Едва сдерживаясь, трясущейся от злости рукой я протягиваю ему свое удостоверение. Джерри разглядывает его, словно не доверяет мне, опасаясь, как бы я не всучил ему «липу», после чего убирает во внутренний карман куртки.

Пол окликает меня из своего «Рено»:

– Садись. Нам нужно поговорить. Как отцу с сыном.

Я устало смотрю на него.

– Не сейчас.

Пол кладет подбородок на грудь и бормочет что-то насчет того, чтобы я не был долбаным дураком. Я гадаю, что беспокоит его больше: моя безопасность или доброе имя последнего Блэкли, оставшегося в полиции.

– Мы обязательно поговорим, – говорю я, несколько смягчаясь. – Обещаю. Обещаю, мы обязательно поговорим, но не сейчас, хорошо? Не сейчас.

– Скажешь мне, когда будешь готов. Скажешь, когда тебе понадобится моя помощь выпутаться из этой передряги. – И он включает зажигание.

– Спасибо за предложение.

– Оно остается открытым, – говорит Пол. – Надежда есть всегда. Знай, что я приду к тебе по первому зову.

Несмотря ни на что, я чувствую, что он говорит искренне. Некоторые чувства мой отец никогда не умел выражать. И любовь – одно из них.

Пол включает передачу. Джерри окликает его, прося остаться, но он отмахивается со словами:

– Послушай мальчика. Еще не время.

Зазвонил телефон. Он услышал голос Эми Мэттьюс…

По радио передали, что ожидается снег…

Он вышел из дома и помчался в район, по пути снова позвонив ей с сотового. Она не ответила…

В его машину едва не врезался разносчик пиццы на велосипеде; он увернулся в последний момент и помчался дальше, снова набирая номер .

К вечеру сгущается слякотный туман. Детектив-констебль по имени Юсуф везет меня домой. Мы в Гайде, проезжаем мимо закрытых складов и заснеженных торговых центров. Юсуф сворачивает в сторону Кингсбери, и я звоню Лоре. Включается автоответчик; я говорю, что буду дома на полчаса раньше, чем обещал. Пытаюсь придумать, что бы еще сказать, затем нажимаю на красную кнопку.

У меня такое чувство, будто мою голову разламывают пополам. Юсуф пробует заговорить со мной, однако его голос словно выключен. Я вижу, как шевелятся его губы, но не улавливаю никакого смысла. Уставившись на проносящуюся мимо белую пустоту, я вижу…

Он снова позвонил ей, но она не ответила…

Подъехав к «Одиночеству», он сбежал вниз по бетонному пандусу. Зал оказался еще наполовину пустым; бармен нес ящик с бутылками. Тина сидела с клиентом, молодым парнем с блестящим лбом; они со смехом распивали на двоих бутылку красного вина.

Увидев, как он вошел, она покачала головой.

Он кричал.

Кричал на Кристал.

У нее в квартире, тряся ее, разъяренный, полный отчаяния. Она молча таращилась на него, разинув рот от испуга. Не понимая, в чем дело. Не самая яркая звезда на небе. Лишилась дара речи. Ему нужно было что-то узнать. Кристал должна была ему что-то сказать .

Я прошу Юсуфа остановиться на обочине, прямо сейчас. Я сижу в «Хонде», дрожа от холода, неподвижный, уставившись на серо-белую улицу перед собой.

Бегом вверх по лестнице гостиницы «Авива». В спешке натыкаясь на стены. Он был в отчаянии. Споткнувшись о металлический прут для крепления ковровой дорожки на лестнице, едва не полетел кубарем и лишь в последний момент успел ухватиться за перила. А дальше – стучать в двери всех занятых номеров. В дверь за дверью .

Юсуф что-то спрашивает, но я поспешно выскакиваю из машины, морщась от белизны, и жадно глотаю воздух, острые замерзшие осколки воздуха. Смотрю на ряды невысоких магазинов, на прямую широкую ленту дороги, на голые чахлые деревца – тонкие царапины на фоне белого снега, и…

Он постучал в последнюю дверь, та открылась, и за ней была она. Эми Мэттьюс что-то сказала, но он не смог разобрать. Пятилась назад, указывая рукой. Свет не горел, только одна настольная лампа. Эми была в своей старой куртке и сапогах-«дутиках», и она то ли смеялась, то ли плакала, тряся торчащими прядями волос. В глазах у нее застыл страх, смешанный с возбуждением.

Обернувшись, он увидел в темноте за дверью силуэт. Развернулся, схватил. Лампа разбилась, упав на пол. Они лягались, извиваясь. Ноги и кулаки. И боль очень реальная, в голове, в ногах…

Появился пистолет. Они дрались за обладание им. Он и неизвестный в темноте. Он чувствовал, как у него бешено колотится сердце в груди. Страх нарастал. Он пропустил несколько ударов в лицо, ослепивших его. После чего потерял равновесие, и пистолет выстрелил, с силой отбросив его в торец двери. Пронзительная боль. Кровь у него на шее, влажная и горячая, пугающая.