Хелен Даррант - Смертельная ошибка

— Она этого не хотела. Мама всегда говорила, что должен быть полный разрыв. Так что она не хотела, чтобы вы знали обо мне. Она рассказала мне о вас — вы никогда не были секретом. Дома даже хранилась ваша фотография. Она рассказала мне, что у вас был роман с другой женщиной и вам мы были не нужны. Мама также сказала, что вы не заинтересованы в том, чтобы узнать обо мне.

— Это абсолютная неправда. Не было другой женщины тогда. Это была работа. Мне очень жаль, Зои. — Он покачал головой. — У меня шок. Я понятия не имел, даже не подозревал. Если бы я знал о тебе, то сразу бы пришел. Это очень тяжело принять, — сказал он, потирая ноющую голову. — Как она могла это сделать? Держать тебя в секрете все это время?

Говорит ли Зои ему правду? Неужели эта молодая девушка действительно та, за кого себя выдает? Но если это не так, зачем лгать — на что она может надеяться?

Зои улыбнулась и снова села.

— Меня это не удивляет. Мама всегда была такой. Она разорвала все связи с вами и с этим местом. Она ни разу сюда не возвращалась. Уехала, и все. Она справилась со всем и вырастила меня. Она училась и получила хорошую работу. Я горжусь ею.

— Рейчел приехала с тобой? Что она думает о том, что ты пришла сюда и наконец-то представилась мне?

— Она бы не одобрила, но это не имеет значения, потому что теперь она никогда уже об этом не узнает.

Ее слова с трудом доходили до него. Голова шла кругом. Сначала Лидия, теперь это. Добавьте к этому бесчестного полицейского, больную мать, плюс проблему с Моникой — это был адский день.

— Может, тебе позвонить ей?

— Я не могу. Видите ли, моя мама — Рейчел — умерла три месяца назад.

Кэллэдайн опустился на край кровати матери. Рейчел мертва. Ради бога, ей столько же лет, сколько и ему. Он чувствовал себя так, словно кто-то только что пнул его в живот. Возможно, он не видел ее уже много лет, но они были женаты, любили друг друга.

— Рак. Она прошла лечение, но он вернулся. В конце концов врачи больше ничего не могли сделать.

— Мне очень жаль. — Ему хотелось плакать. Тогда она была большой частью его жизни. Теперь он понял, что она сыграла даже большую роль, чем он предполагал. Она подарила ему дочь.

— У меня нет никого в Бристоле, только несколько друзей, но нет семьи. И вот я здесь, — она улыбнулась. — Мама наконец-то рассказала мне правду о вас, и я решила поехать и найти вас. Я нашла бабушку первой и набралась храбрости, чтобы встретиться с вами.

— Не беспокойся обо мне, Зои. Где ты остановилась?

— В пабе на Лисдон-Хай-стрит.

— «Пшеничный лист»?

Она кивнула.

— Я живу недалеко от Хай-стрит. — Он достал из бумажника визитку. — У меня есть две свободные спальни, так почему бы тебе не пожить у меня?

— Ну… может, вы и мой биологический отец, но я вас совсем не знаю.

— Я в порядке, поверь мне, — устало произнес он. — Я скучный старый пердун, детектив-инспектор местной полиции. Я много работаю и задерживаю воров и убийц. Что еще тут можно знать?

Она улыбнулась.

— Ладно, возможно, со временем, но пока я останусь на месте. Во всяком случае, сегодня вечером я посижу с бабушкой. Она очень больна, и врач сказал, что она не реагирует на лекарства.

Кэллэдайн наклонился, чтобы лучше рассмотреть свою престарелую мать. Она боролась за каждый вздох. Это плохо.

— Встретимся завтра, — предложила Зои. — Мы сможем поговорить и узнать друг друга получше.

— Хорошо, если ты этого хочешь.

Дочь. Эта мысль ему очень понравилась. Зои казалась милой и очень походила на Рейчел. Если бы все не было так чертовски мрачно, он мог бы даже улыбнуться.

Теперь проблема в его матери. Она выглядела ужасно: такая бледная и изможденная. Он похлопал ее по руке. Ему придется уйти. Он должен выяснить, где Рут, и узнать, что случилось с их человеком. Боже! Что он скажет команде? Как объяснит, что Доджи был Умелыми руками — ублюдком-убийцей, которого они искали всю неделю?

К нему по коридору направлялась Рут.

— Ему дали обезболивающее, сэр, и он не в сознании. Это был какой-то удар по голове, который нанесла ему Лидия. В любом случае, сегодня мы ничего не можем сделать. Если он поправится, то завтра его переведут в камеру. Тогда мы сможем поговорить с ним.

— В какой палате?

— В конце коридора. С ним полицейский.

Кэллэдайн подошел к указанной двери и постучался. Полицейский открыл, и инспектор показал свое удостоверение. Он хотел увидеть его. Зачем, он не мог понять. Но увидев правду за фасадом, которым был Доджи, он мог бы лучше разобраться в этом.

Молодой человек едва шевелился. Он выглядел таким спокойным, таким умиротворенным. Он выглядел как Доджи, молодой и беззащитный. Кэллэдайну пришлось напомнить себе, кто он на самом деле.

— Пора идти, сэр, — сказала Рут, просунув голову в дверь.

— Все нормально. Я мог бы вернуться домой, но я нужен здесь.

— Не поедете в паб выпить по случаю праздника? Конец дела, успешный арест?

— Я не могу. Есть Лидия, и, кажется, у меня есть дочь.

— Дочь? — Глаза Рут расширились от удивления. — Как это случилось и с кем?

— С Рейчел, конечно, с моей бывшей женой. Много лет назад, когда она ушла от меня, она была беременна.

— Она здесь? Я имею в виду дочь.

— Да. Она сегодня здесь, навещает мою маму. Мы поговорим с ней завтра, а потом она, может быть, даже согласится пожить у меня какое-то время.

— Что ж, поздравляю, Том.

— Это у меня сейчас единственная причина для улыбки, — признался он. — Ее зовут Зои, и она прелестна.

— С Рокко все в порядке. Он выйдет через несколько дней. Лидия как?

— Она в плохом состоянии — психологическом, я думаю. Этот ублюдок держал ее связанной голой. Она травмирована, но она крепкий орешек и в конце концов придет в себя.

— Тогда я пойду, сэр. Увидимся завтра в участке.

И она исчезла. Кэллэдайн не мог теперь оставаться у Моники. Он достал подарок из кармана пальто, чтобы отвезти его в дом престарелых и извиниться. У него был прекрасный предлог для своего отсутствия. Он никак не мог оставить Лидию одну, пока она все еще так травмирована. Но оправданием для Моники послужит состояние его матери.

Ему нужно было немного передохнуть, прежде чем вернуться к Лидии. Инспектор вышел на улицу и сделал глубокий вдох. Небо было чистое, а луна — полной и яркой. Завтра будет холодно. Но завтра будет другой день.