Лина Бенгтсдоттер - Франческа

— Как давно его нет?

Сюзанна ответила, что точно не знает, что все смешалось, но, кажется, уже скоро два месяца. Несколько раз он звонил, но с детьми не встречался, говорил, что ему многое надо обустроить — он сейчас занят собственной судьбой.

— А ты нет?

Сюзанна пожала плечами.

— Но теперь я здесь, — сказала Чарли. — Так что ты можешь обустраивать то, что считаешь нужным, спать, думать — все, что угодно.

— Тут дело не только в Исаке. Все началось намного раньше, до того, как он… подожди минутку.

Сюзанна вышла в кухню и вернулась с пачкой «Принца». Не спрашивая Чарли, протянула ей сигарету, еще одну взяла себе. Они закурили от каминной зажигалки.

— Мне надо было давно с ним расстаться, — проговорила Сюзанна, стряхивая пепел на каминную полку. — Еще несколько лет назад я начала мечтать о разводе. Какая же я идиотка! Где мое самоуважение? В кого я превратилась?

Она обернулась к Чарли, словно ожидая ответа.

— Ты ведь не первая, кто… — Чарли не знала, как закончить фразу. Не первая, поверившая в любовь — и обманутая?

— Столько лет я ему доверяла, — Сюзанна безрадостно рассмеялась. — Похоже, мозги отказывались верить, что он мне врет, хотя задним числом это очевидно. Он спал с другими. Да, но ведь мне не легче от того, что такое сплошь и рядом, — произнесла она таким тоном, словно Чарли что-то сказала по этому поводу. — Для того, с кем это случилось, это все равно ад кромешный. Лучше бы он меня бросил. Почему он от меня раньше не ушел?

Чарли подумала о Хенрике и его беременной жене.

— Возможно, потому, что ему хотелось сохранить за собой все, — ответила она и чуть было не добавила мантру Бетти — что все мужики сволочи.

«А я сама? — подумала она. — У меня тоже все не совсем моногамно — с другой стороны, я и не обещала никому верности до гроба».

— Но самое ужасное — Аннабель, — вздохнула Сюзанна. — Все не могу выбросить ее из головы. Так и вижу перед собой ее лицо. Встречаю иногда ее отца в «Ике» — вижу, как он ссутулился и постарел. И я чувствую… чувствую себя такой виноватой.

— Почему? — спросила Чарли. — Из-за чего ты чувствуешь себя виноватой?

— Из-за всего, — ответила Сюзанна. — Из-за того, что я наорала на нее в тот день, что меня настолько ослепила ревность — и я выместила все не на том человеке, что я скрыла от полиции ее отношения с Исаком. И я понимаю, что бессмысленно себя всем этим мучить, но пойди объясни это моей голове.

— Это пройдет, — сказала Чарли, но потом поправилась: — По крайней мере, со временем становится легче.

Она не была уверена, что это правда, но что ей еще оставалось сказать?

— Я знаю, Исак ее не убивал, — продолжала Сюзанна, — но я не могу не думать, что она, возможно, была бы жива, если бы он держался от нее подальше или если бы я поговорила с ней, вместо того чтобы орать. А теперь ее отец бродит, как привидение, а мама в сумасшедшем доме. Гребаная, трижды проклятая жизнь!

Сюзанна отставила бокал и кинула сигарету в огонь камина.

— Не знаю, как ты, а мне нужно что-нибудь покрепче.

— Я буду то же, что и ты, — ответила Чарли.

Она ощутила, как в животе защекотало от предвкушения. «Я должна сказать «нет», — подумала она. — Я должна сказать, что надо воздержаться от алкоголя, что мы должны справиться с жизненными неурядицами, не одурманивая себя. Но у меня нет на это сил».

Сюзанна вернулась с двумя напитками в пластмассовых стаканчиках.

— Все остальное в посудомойке, — сказала она и протянула один стаканчик Чарли.

— Что это такое?

— Небольшой коктейль из того, что нашлось у меня дома. Возможно, не самый вкусный напиток на свете, однако достаточно крепкий, чтобы согреть изнутри.

Сюзанна отпила большой глоток и оглядела комнату.

— Наверное, мне пора продать дом и оставить все это позади. Скоро Исак потребует свою долю.

— Не может же он выставлять требования сейчас, в такой ситуации? — удивилась Чарли. — Он ведь не настолько глуп?

— Я его совсем не знаю, — ответила Сюзанна. — Не могу сказать, насколько он глуп.

— А где он живет сейчас?

Сюзанна пожала плечами. В последний раз, когда она с ним разговаривала, он был в Стокгольме, но где он сейчас, ей неведомо. Скорее всего, он никогда больше не приедет.

— Приедет, — сказала Чарли.

— Откуда ты знаешь?

— А я и не знаю. Просто так говорят. Но я очень надеюсь — ради мальчишек, — что так оно и будет.

— Остается только надеяться, что он появится, пока не поздно — пока они не начали его ненавидеть.

— Дети… умеют прощать, — сказала Чарли.

— Не все, — возразила Сюзанна.

Некоторое время они сидели молча.

Чарли простила Бетти за все те выходки, которые та устраивала на своих вечеринках, за те дни, когда она просто лежала в кровати, не отвечая на прямое обращение, за все пропущенные родительские собрания, за все несостоявшиеся походы и поездки. Она простила, потому что поняла — Бетти не такая, как все, она не могла по-другому. Но потом, после того, что всплыло этим летом… все же есть границы того, что можно понять и простить.

— Ты всегда была терпимее к своей маме, чем я к своим родителям, — продолжала Сюзанна. — Ты так о ней заботилось, просто… просто сердце разрывалось смотреть. Помню, я задумалась над этим уже тогда — типа странно, что ты можешь быть настолько понимающей, в смысле — Бетти же… она была вроде моих предков, но у меня не было того терпения, как у тебя.

— Бетти оказалась куда хуже.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что она… она совсем не такая, как я думала.

Чарли тут же пожалела, что начала этот разговор, но затормозить уже не могла.

— Моя мама и мама Аннабель дружили в детстве, — проговорила она.

— Нора Роос? — удивилась Сюзанна. — Вот бы никогда не подумала. Но что в этом такого ужасного?

— Они убили маленького ребенка.

Сюзанна уставилась на нее.

— Не поняла, — пробормотала она. — Что-то я не догоняю, Чарли.

— Мама и Нора убили двухлетнего мальчика, когда были детьми.

— Что ты такое говоришь? Как это?

— Задушили его — вернее, по словам Норы, его задушила Бетти.

Сюзанна побледнела. Бросила взгляд на стену, украшенную фотографиями, где все ее мальчишки еще были щекастыми младенцами, лежащими на овечьих шкурах.

— Зачем?

— Если верить газетным статьям того времени, они заигрались и не смогли остановиться.

— Боже мой, Чарли. А что с ними случилось потом?

— Учреждение для малолетних преступников, приемная семья, новые личные данные. А потом… потом Нора стала странной мамашей, которой не удалось защитить свою дочь, хотя она положила на это всю жизнь. А Бетти — сама знаешь, что стало с Бетти.

Они долго сидели молча, то и дело отпивая по глотку напитка.

— Даже не знаю, что сказать… — проговорила, наконец, Сюзанна, — Представить себе не могу… какая чудовищная жестокость…