Виктория Селман - Границы безумия

Тот закусил нижнюю губу — признак нерешительности и дискомфорта. Инстинктивно я присмотрелась внимательнее.

Судя по отметине на пальце, Пэдди недавно снял обручальное кольцо. Он нервно потирал место, где оно находилось.

Значит, дело в бывшей жене. Видимо, развод перешел на новую стадию.

Большой и указательный пальцы у него измазаны темно-синими чернилами. Такими ручками обычно подписывают важные документы. Причем пятна совсем свежие.

— Ты сегодня подписал бумаги о разводе?

Пэдди вздрогнул и устало, в знак капитуляции, уронил плечи.

— Да, мне позвонили сразу после пресс-конференции. Я подумывал, может, не ехать, а потом решил — какой смысл? Все равно она уже не передумает… Хотя, с другой стороны, мы могли еще договориться. Вот, весь день маялся, не знал, как поступить… Развод — это ведь окончательная точка, да?

Пэдди вздохнул и повесил голову.

Я обратила внимание, что он стоит лицом к дверям и нервно переминается с ноги на ногу — явно мечтает сбежать куда подальше. Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует.

— Мне так жаль…

— Да, не то слово. — Пэдди помолчал немного. — Слушай, я знаю, что на тебя можно положиться… Но не могла бы ты сделать мне одолжение, а? Не говори никому, хорошо? Я понимаю, это бред, но у меня такое чувство, что, пока люди об этом не знают, оно вроде как не по-настоящему.

— Обещаю.

Я бережно пожала ему руку.

Я зевнула. День выдался долгим. Я подошла к Фингерлингу, сидевшему за столом.

— Если я больше не нужна, то, наверное, поеду к себе.

— Да, хорошо. Отдыхай. Увидимся утром, на общем инструктаже в девять.

— Принято.

Я бросила стаканчик из-под кофе в мусорную корзину и поправила на плече сумку — ту самую, которую, по легенде, этим утром «нашел» Протыкатель, пока я дремала на скамье.

— Мобильник не забудь, он на столе, — бросил в спину Фингерлинг, когда я зашагала к выходу. — Твой парень прислал сообщение. Просил перезвонить.

— Отвали. Сам знаешь, он мне не парень.

— Но ты ведь поняла, о ком речь. Так?

Я покраснела.

— Не кипятись, Маккензи. Я просто над тобой издеваюсь. — Он подмигнул.

Какой все-таки Фингерлинг бесчувственный грубиян! Хотя в целом он прав — мне надо быть сдержаннее. Пожалуй, мы даже сработаемся… Если я обуздаю желание давать ему по яйцам всякий раз, когда он открывает рот.

На пороге здания я вдруг сообразила, откуда Фингерлинг узнал, где мы с Вулфи ужинали вчера вечером, перед убийством.

Кто-то брал мой телефон, пока я ходила за кофе. Наверно, Фингерлинг опять сунул свой нос. А Джек именно в тот момент прислал сообщение.

Это уже чересчур, конечно. Инспектор явно позволяет себе лишнее.

Зато из списка подозреваемых его можно вычеркивать.

Если бы мне не мерещилась опасность за каждым углом, то я поняла бы это гораздо раньше.

Рагуил принял душ, надел банный халат со свежими носками и сел, скрестив ноги, на кровати, играя с бечевкой в «кошачью колыбель». Прежняя одежда плавала в тазу с отбеливателем. На столике лежали остатки ужина — пара морковных палочек, корочка от тоста и кучка оберток от плавленого сыра.

Горел только ночник возле кровати, шторы были плотно задернуты. От одной мысли, что кто-то заглянет в окно — хотя этаж отнюдь не первый, — становилось тошно.

На стене висела фотография Зибы Мак, распечатанная нынче утром в компьютерном центре.

Рагуил посмотрел ей прямо в глаза, нервно дергая за веревку.

Столько в них печали… Совсем как у его прежнего ангела-хранителя. У нее тоже всегда были грустные глаза.

Он глотнул мутной воды из-под крана и повернулся к телевизору. Тот работал гораздо громче, чем днем в комнате отдыха, когда он смотрел утреннюю пресс-конференцию с другими пациентами. Рагуил просил прибавить звук, но санитар заявил: «Мы же не хотим разбудить тех, кто отдыхает?»

Рагуил ждал вечерних новостей — точнее, появления на экране Зибы Мак. Она обязательно должна сказать что-нибудь про сегодняшний день. Послать ему знак.

Он радостно улыбнулся. До чего же славно все сложилось… Он получил доказательства, что исполняет волю Господа и не должен бояться своих желаний. Не говоря уж о том, что наконец покарал дьявола!

Пальцы проворно бегали по бечевке, складывая, как в калейдоскопе, причудливые узоры.

Все прошло идеально — вплоть до того, что автобус подъехал к остановке ровно в ту самую минуту, когда к ней подошел Рагуил, спешивший исполнить святую миссию.

«Колесница подана», — подумал он, улыбаясь про себя. Ибо сразу понял, что это знак свыше — теперь все обязательно будет хорошо.

И голоса тоже это поняли.

— Доверься Господу, ибо с тобой милость Его, — зашептали они.

До жилища демона он доехал на автобусе, но обратно пошел пешком. Он всегда ходил пешком после казней — это было ему во благо. Прогулка позволяла очистить разум и поговорить с самим Создателем.

Рагуил зевнул. Он очень устал. День выдался непростым. Безумно хотелось спать, хотя, несмотря на все надежды, Рагуил понимал, что уснет еще не скоро. Тело было истощено, но разум никак не желал униматься, хотя послеубийственная горячка уже немного прошла.

От воспоминаний в голове было тесно. Перед глазами мелькали яркие картинки из прошлого. «Смотри на меня, — шептал дедушка, дыша на него горьким несвежим табаком. — Смотри, пока я проверяю, здоров ли ты…»

— Хватит! — кричал Рагуил, до боли зажмуривая глаза.

Он думал, что последняя битва с дьяволом положит всему конец, что воспоминания ослабят хватку и он сумеет наконец уснуть. Но после встречи с дедом стало только хуже.

Рагуил выронил бечевку и, схватившись за голову, сжался на кровати в тугой комок. Его трясло. От дикой боли раскалывался череп. На мгновение все почернело, и картинка развеялась.

Дрожь утихла. Спустя несколько минут Рагуил сел, внимая голосу, который вещал громче остальных, перекрывая прочие:

— Отомсти врагам своим! Я — Господь, а ты — раб Божий!

Сразу вслед за этим ожил телевизор:

— После громкого убийства в доме престарелых на севере Лондона Скотленд-Ярд решил выступить с заявлением…

Рагуил прибавил звук. Наконец, а то уже заждался!

Он схватил бечевку и вновь забегал по ней пальцами, складывая фигуры.

Звезда. Алмаз. Паутина.

И вдруг замер, роняя веревку на кровать.

И, уставившись на экран, заорал во весь голос.

— Почему ты не позвонила мне, а обратилась к какому-то совершенно постороннему типу? Я бы приехал, забрал тебя, — возмущался Джек, паркуя свой старый «Рейнджровер» позади моего «Порше», который так и стоял, заблокированный на Чалк-Фарм-роуд. — Я весь день не мог до тебя дозвониться. Совсем издергался.