Виктория Селман - Границы безумия

И все равно я кричала. Так громко, что, наверное, разбудила Джека — как раньше будила Дункана. Обычно муж обнимал меня и прижимал к себе, не пытаясь ничего говорить, потому что слова нам были не нужны. Он понимал, что теплом своего тела изгонит всех демонов.

А вот с Джеком нас разделяла дверь. Он не мог спасти меня от кошмара, не перепугав при этом до полусмерти.

— Привет, — сказал Джек, когда я утром выползла в гостиную, шаркая ногами и потирая глаза. — Прости за вчерашнее. Все нормально?

На мне была старая пижама Дункана. Вулфи стоял возле дивана и застегивал рубашку. Мокрые после душа волосы торчали во все стороны. Когда он поднял руки, над поясом мелькнул голый плоский живот.

К щекам у меня хлынула краска.

Я отвернулась, пока он ничего не заметил.

— Нормально. Пойду сварю кофе. Ты будешь?

— Я уже сварил. Кофейник полный, — сказал Джек, заправляя рубашку в брюки: негласную униформу газетных репортеров.

Когда я вернулась, он держал за уголок очередной конверт, адресованный Зибе Мак.

— Вот, лежал на коврике. Думаешь, опять от Протыкателя?

— Почерк похож, — радостно улыбнулась я.

Видимо, вчерашнее заявление сыграло свою роль. Убийца заглотил наживку и снова вышел на связь. Вот и замечательно!

Я отставила живительный кофе в сторону, накрыла стол пленкой и достала пару латексных перчаток. Затем распечатала конверт.

Внутри лежали всего два предмета. Письмо. И старый билет на поезд.

Я не сразу сообразила, что, собственно, это значит.

— Твою мать! С ума сойти!

— Я всю ночь не спал, но не слышал ни звука. А он ведь стоял прямиком за дверью… — Джек задумчиво потирал лоб. — Пэдди прав. Тебе нужна охрана.

— К чертям охрану. Ты хоть понимаешь, что у нас теперь есть?!

— Что?

— Обратный билет на поезд до Уотфорда. Непогашенный.

— И?..

— Надень перчатки и посмотри на дату. Октябрь восемьдесят седьмого. Все сходится. Я была права!

— Я по-прежнему ничего не понимаю.

— Седьмое октября восемьдесят седьмого года. День, когда убили Сэмюеля Кэтлина. А это — брешь в «железном» алиби Линча!

— С чего бы?

— Он сказал полиции, что в момент убийства ехал в Уотфорд на армейский медосмотр. — Я сверилась с блокнотом, уточняя детали. — Он купил билет на станции Кэмден-Таун в пятнадцать ноль девять. Затем в шестнадцать тридцать позвонил матери из Уотфорда и сказал, что опоздал. Назвался при этом диспетчеру. Тем самым отмел все подозрения. У полиции остались журналы звонков. Но Линч не ездил в Уотфорд. Билет не использован. Его не было в поезде!

— Может, совпало? Кондуктор не подошел…

— Протыкатель отправил мне билет не просто так. Как доказательство. В суде, может, и не прокатит, но за косвенную улику сойдет.

— Ты забываешь про звонок.

— Фальшивка, наверное, — я пожала плечами. — Сам подумай. Линчу надо было лишь подговорить кого-нибудь, чтобы тот позвонил из Уотфорда. Это тебе не «Незнакомцы в поезде» [54] «Незнакомцы в поезде» — фильм А. Хичкока о случайных попутчиках, договорившихся о «перекрестном» убийстве, чтобы обеспечить себе алиби. . Предложить пару фунтов за пустячную услугу — сообщить диспетчеру нужное имя и набрать номер дома на Инвернесс-стрит. Делов-то… А в итоге звонок зарегистрирован, у Линча алиби…

Джек почесал в затылке. Волосы у него торчали сильнее обычного.

— Но мать ведь тоже дала показания. Сказала, что разговаривала именно с сыном.

Я присмотрелась к билету в руках, вспоминая, как на прошлой неделе ехала на поезде. Вспоминая предсмертные слова Терезы Линч и то, как она вела себя перед катастрофой… Еще тогда я заподозрила, что ее предал близкий человек. Теперь я знала, кто именно. Это был Эйдан, ее сын, которого она воспитала в лоне церкви, но который отрекся от веры в Христа и переметнулся на сторону дьявола.

Я заглянула Джеку в глаза — совсем как Тереза смотрела на меня перед смертью. И тут вспомнила кое-что еще. То, как она вдруг побелела и распахнула глаза.

Она ведь смотрела не на меня. Она смотрела в глубь вагона — на своего сына, которого не видела двадцать пять лет. Человека, замаравшего руки чужой кровью.

— Тереза поняла, что звонил не Эйдан, и, когда полиция стала проверять его алиби, догадалась, в чем дело, — сказала я. — Поэтому она прикрыла его и хранила эту тайну вплоть до самой последней минуты.

Тереза свято верила в ад и искупление. И в какой-то момент испугалась, что жемчужные врата рая не откроются перед ней. В последние минуты жизни, увидев сына, поняла, что обязана исповедаться в своих грехах. Только так она могла пройти таинство примирения перед встречей с ангелом смерти.

«Это он сделал. Ты должна кому-то рассказать».

— Я долго не могла понять, кого она имела в виду, но теперь все ясно — во многом благодаря тому, что Протыкатель тоже решил передо мной покаяться.

Не успев завершить фразу, я поняла, что так оно и есть.

— Протыкатель не просто хочет, чтобы я его оберегала. Он в какой-то мере жаждет искупления грехов. Верит в праведность каждого своего поступка, хотя при этом мучается. Гордится собой и одновременно пытается искупить вину. Он ведь католик. — Я принялась расхаживать по комнате, укладывая в голове новые детали мозаики. — Это значит, он боится вечного проклятия. И раскрывается передо мной, потому что в глубине души чувствует себя грешником и жаждет прощения. Несмотря на все разговоры про дьявола, он знает, что поступает неправедно. Ему ведь буквально вдолбили десять заповедей, не последнее место среди которых занимает «Не убий». Можно сколь угодно оправдывать свои преступления, но от того факта, что за убийством всегда следует божественная кара, никуда не деться. Вот Протыкатель и мечется, не зная, как ему быть.

Я замолчала, осененная вдруг идеей. Ну разумеется! Это все объясняет. Теперь, если взглянуть на картину под новым углом, понятно, откуда взялось оливковое масло. И почему только я раньше не догадалась? Нет, надо, конечно, сперва проверить… Я все-таки не эксперт. Но другого объяснения просто быть не может.

— Вулфи, погоди-ка минутку. Хочу кое-что глянуть.

Я открыла ноутбук. Но не успела ввести запрос, как зазвенел мобильный.

— Маккензи, — ответила я, узнав номер на экране. — Отлично. Ты издеваешься? Да, я знаю, кто это. Да, было бы здорово. И спасибо, что держишь меня в курсе. Босс, кстати, еще не пришел? Дай-ка ему трубочку.

Фингерлинг ответил, и я рассказала инспектору о новом письме Протыкателя. Про масло пока решила не говорить, придержав теорию при себе. Сперва надо проверить, убедиться, что я лезу в нужную степь, как любил повторять отец. Он так и не освоил английские идиомы.

— Инспектор уже везет мне дело об убийстве Эйдана Линча, — сообщила я Джеку, повесив трубку. — Но пока его нет, у меня к тебе разговор…