Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Ступишь не на ту дорожку, и Пит выставит тебя за дверь.

— Он и так хочет, чтобы меня здесь не было.

— Да, но если я скажу, что ты остаешься, ты останешься, но лучше следи за собой.

Пропавшего мальчика из Лаффертона показали по «Скай Ньюс». На фотографии — невыразительный, маленький парнишка с курносым носом и серьезными глазами. Школьный пиджак. Галстук. Все чистенькое.

Энди посмотрел в это мягкое девятилетнее лицо. Он вспомнил людей за решеткой. Что бы они сделали с мальчиком типа него. Что они уже сделали со многими. И даже если эти заперты на все замки, столько же остается снаружи.

Он сел.

Ли Картер. Он видел дом. Машину. Включившийся фонтанчик. Ковер с толстым ворсом. Сверкающий бар в углу комнаты.

Только он уже прошел через это, когда был пацаном, он все хотел, хотел, но никак не мог получить, а сейчас его это не волновало. Он может пойти работать на Ли Картера, а потом что? Кроме того, его не интересовали скачки и те люди, которые ими занимались.

Должен быть другой путь.

Отряд мужчин в ковбойских шляпах пронесся по экрану, поднимая клубы пыли. Энди поднялся. Вестерны были одной из тех вещей, которые он не переносил.

В доме все еще висело напряжение. Он услышал, как тарелка с грохотом отправляется в раковину.

— Увидимся, — крикнул он. Ответа не было.

Он снял свою шерстяную куртку с крючка и пошел по холодной, неприглядной улице навстречу огням «Окса».

Там было битком, и все говорили про мальчика. Энди взял пинту и заказал пирог с бобами и картошкой.

— Бедняга.

— Они найдут его.

— Считаешь?

— Я не сказал, что они найдут его живым.

— А, понятно.

— Черт, бедные родители. И вообще, чем Лаффертон так провинился? После всего того, что случилось в прошлом году, второй такой встряски он не заслуживает.

— Это не останется на местном уровне.

— Почему? Кто сказал?

И так без конца. Теперь лицо мальчика стояло у него перед глазами, он не мог от него избавиться. Он хотел что-то сделать, но он ничего не мог, до тех пор, пока они не начнут собирать людей, чтобы прочесывать Старли, или Гайлам Пик, или Холм… Он пойдет туда, если они начнут. И это все из-за того — как он сейчас внезапно осознал, — что ему некуда было себя деть. У Мишель он чувствовал себя в тюрьме чуть ли не худшей, чем раньше, потому что ему нечем было заняться. Там он был на улице, в огороде, с девяти до пяти. Каждый день перед ним стояла задача. Он должен начать что-то делать. С завтрашнего дня.

Ему принесли тарелку с целой горой еще дымящейся еды. Пирог сочился коричневой подливкой. Со стороны доски для дартса раздались веселые крики. Когда он закончит, он отнесет туда выпивку и поиграет. Мишель все равно не захочет его видеть раньше одиннадцати.

Он разрезал пирог, наблюдая, как мягкое тесто медленно проваливается вниз под собственной тяжестью.

— Дорогая?

— Алло, мам. Да, я здесь.

— Это, наверное, очень раздражает, когда люди спрашивают у тебя это все время… Как ты себя чувствуешь?

— Ты знаешь, как я себя чувствую, — Кэт перенесла свой вес с одной ноги на другую и обратно, но режущая боль у нее в паху не уменьшилась. — Ребенок лежит прямо на нерве и не двигается. Извини, не хотела огрызаться.

— Дорогая, я предполагаю, что ты вряд ли сможешь меня выручить в субботу утром, да? Просто Одри меня так подвела, и я правда не знаю, хватит ли нам людей…

— Напомни мне, что будет в субботу утром?

— Выставка от хосписа в Блэкфрайар Холл… С десяти до четырех, и я бы не стала просить тебя, ну и даже говорить не стоит, что тебе надо будет просто сидеть на стуле и разговаривать с людьми, и раздавать буклеты, и так далее, я не ожидаю, что ты будешь подавать кофе и чай и что-то в этом роде.

— Очень любезно с твоей стороны. Проблема в том, что ребенок должен родиться в воскресенье, и одна мысль о том, чтобы сидеть на стуле или стоять дольше пяти минут, представляется мне крайне мрачной, если честно.

— Ну а чем ты будешь заниматься? Это хоть заставит тебя перестать об этом думать.

— Мама, ничего меня не заставит перестать думать о рождении ребенка, кроме рождения ребенка.

— А ты еще чем-нибудь занимаешься?

Кэт закрыла глаза. После ухода на пенсию из Национальной службы здравоохранения Мэриэл Серрэйлер заполнила свою жизнь волонтерской работой. Она сидела в комитетах, была членом и общественным секретарем хора Святого Михаила Лаффертонского собора, а также председательствовала в местном хосписе. Кэт вспомнила, что она говорила ей про субботнюю выставку. Хоспису нужна была новая пристройка для дневного стационара; уже были созданы планы зданий и макеты, но собрано настолько мало денег, что в Блэкфрайар Холле в центре города решили сделать выставку с планами. Друзья Хосписа будут предлагать там напитки, а также розыгрыши и лотерею, надеясь на то, что привлекут новых спонсоров.

— Рано или поздно тебе придется уйти на пенсию, как Пчелиной Королеве, — устало произнесла Кэт.

— Почему? У меня хорошо получается, я здорова и отлично себя чувствую, и у меня масса свободного времени.

— А еще тебе семьдесят один.

— Пф. Как бы то ни было, дорогая, ты сможешь?

— Нет, — твердо сказала Кэт, — но я знаю кое-кого, кто сможет. От Карин МакКафферти только что ушел муж.

— Тогда ей точно нужно отвлечься. Мне никогда на самом деле не нравился Майк.

— К сожалению, он нравился Карин.

— Странно, почему я не заметила, что они не были счастливы?

Карин была ландшафтным дизайнером и занималась перепланировкой сада Мэриэл в прошлом году. Кэт хмыкнула.

— Сдаешь позиции, ма.

— Все еще не нашли никаких следов маленького Дэвида Ангуса, я звонила Саймону минуту назад. Ни следа. Что, как ты думаешь, с ним случилось?

— Я пытаюсь об этом не думать.

— Они сняли его родителей этим утром… Записали обращение. Оно будет в шестичасовых новостях. Будь осторожна, дорогая. Я позвоню Карин.

— А ты не можешь привлечь папу в субботу? Пришло время и ему внести свою лепту.

— Я и думать не стала бы о том, чтобы просить его, — сказала Мэриэл и положила трубку.

Кэт подтянула к себе миску с капустой и морковкой и уселась за кухонный стол их чистить. Она не будет смотреть шестичасовые новости. Сэм и Ханна уехали вместе с Крисом на день рождения к их двоюродному брату Максу, который живет в двадцати милях, так что вернутся они поздно. Они свернутся в своих кроватях, сонные и липкие от пота, а у них с Крисом будет поздний ужин.

Она не будет смотреть шестичасовые новости.

Как Карин отнесется к тому, чтобы помочь в субботу? Наверное, она будет не против. Она всегда могла нацепить хорошую мину, к тому же она красивая и обаятельная и, наверное, смогла бы впарить мороженое эскимосу. Она была как раз тем человеком, который может привлечь крупного спонсора. За те два дня и две ночи, что она провела в загородном доме, снова и снова изливая ей душу, она как будто полностью выплеснула из себя весь шок, гнев и сожаление от того, что Майк ее бросил. Ей было все еще больно и тоскливо, и она, безусловно, приняла бы его обратно хоть завтра, но радостные новости по поводу ее чистых анализов из больницы укрепили ее дух и улучшили настрой. Она плакала, она говорила, она винила себя, потом Майка. Она провела вскрытие своего брака и изучила каждое событие и каждый разговор за последние несколько месяцев, пытаясь понять, что пошло не так и почему, чья это была вина, должна ли она была вести себя по-другому, не говорить того или не делать этого. Кэт, в своем нынешнем бездеятельном состоянии, была рада выслушать и иногда подкинуть слово поддержки или совет. Но по истечении двух дней Карин встала, вымыла и уложила свои волосы, аккуратно накрасилась, собрала свою сумку и уехала домой с высоко поднятой головой.