Оливье Норек - Мертвая вода

Проснувшись, Ноэми увидела возле постели маленькую девочку в костюмчике — будто ангел-хранитель сторожил ее сон.

— Как дела, Но? — спросила Лили.

Ноэми села и протерла глаза:

— Не беспокойся, бывало и похуже.

Потом она посмотрела на напарников:

— Так что, даже никаких шуток, вообще ничего? Вы меня разочаровываете, парни.

— Просто мы уже все сказали в машине, пока ехали, — заверил ее Милк. — Но это только чтобы разрядить атмосферу, на самом деле мы совсем не смеялись.

Ромен подошел к кровати:

— Ты видела что-нибудь? Или кого-нибудь?

— К сожалению, нет. Но посыл ясен. Мы рыщем вокруг кладбища, а час спустя меня насильно приглашают принять участие в самодеятельном краш-тесте. Причина и следствие. Так что я думаю, что мы недалеки от верного решения. Этой ночью вы установили наблюдение за кладбищем?

— Да, конечно, — заверил ее Валант. — Внутреннее и наружное. Все спокойно.

— Значит, возвращаемся туда, находим эту чертову могилу и заглядываем внутрь.

— Следи за речью, — предостерег Ромен.

— Ты сказала «чертову», — развеселилась Лили.

— Невозможно, я никогда не употребляю это слово. — Ноэми скорчила оскорбленную мину. — Но ты ведь должна быть в школе? Ты что, прогуливаешь? Тебе известно, что ты нарушаешь закон?

— Я хотела видеть тебя, — сказала Лили, дергая тоненькую золотую цепочку на шейке, чтобы найти прикрепленный к ней медальон. — И я за тебя молилась.

Ноэми ухватила медальон двумя пальцами, чтобы лучше рассмотреть:

— Дева Мария?

— Да. Это от моей бабушки из Африки. Я получила его на первое причастие. Он мне нравится больше, чем браслетики.

Цепочка или браслет.

Шастен снова ощутила все то же беспокойство, уже привычное:

— У нас есть ответ из фотоархива насчет браслета?

— Э-э-э, да, — удивился Милк. — Я вам еще вчера сказал, но вас, похоже, это не заинтересовало.

И тут же получил от Ромена удар локтем.

— Хотя я, наверное, забыл, — спохватился он. — Они ответили точно. Снимок сделан под правильным углом, но качество изображения не позволяет разобрать выгравированное на пластинке имя.

— Значит, он пропал в промежуток между фотографированием в сарае и составлением списка личных вещей. Родным было известно о том, что все предметы и одежда, находившиеся при покойной, будут возвращены в течение сорока восьми часов, если не представят интереса для расследования.

— Иначе они ни за что не позволили бы уйти с дорогими их сердцу вещами, — подтвердил Буске.

— Тогда к чему стараться забрать браслет прямо у жертвы? И почему только его? Разве что потому, что именно он может заинтересовать правосудие. Возможно, даже особенно заинтересовать. И как Серж Дорен мог не заметить, когда ему вернули украшения жены, что одного недостает? Что-то здесь не сходится. Или даже чересчур сходится.

— Ты слишком поспешно исключаешь наших коллег. Мы все знавали одного полицейского, который был нечист на руку.

— А вот ты представляешь себя снимающим украшения с трупа? Минус в карму. Ладно, допустим, ты человек, испорченный до мозга костей: ты что, возьмешь наименее ценную вещь? Почти все драгоценности золотые, а пропало серебряное? Нет, с этим браслетом связано что-то очень важное, поэтому его украли с тела мадам Дорен сразу же, чтобы он не попал в лапы к фликам. А поскольку в тот день, помимо полицейских, там были только Серж и Брюно Дорены, подозреваемых остается не много.

— Боюсь, нам не удастся толком пообщаться, — встревожился Ромен. — Дознавательные меры в отношении родственников детей будут сильно буксовать…

— А мне плевать.

— Да знаю я.

— Если считать кладбище, у нас теперь есть две зацепки, — отметил Буске.

— Кладбище — это зацепка. Браслет — всего лишь зона тени.

— Так с чего начнем?

— Прекрасно можно заниматься и тем и другим. Ромен, прошу тебя доложить майору Розу. Все усложняется, мы не можем оставлять начальство в стороне.

Лили потянулась к Ноэми, чтобы поцеловать ее, и шепнула на ушко, как это делают дети, желая поделиться секретом, то есть так, что это услышали все:

— Там в зале ожидания твой возлюбленный.

При мысли об Адриэле лицо Ноэми исказилось, Ромен мгновенно сообразил, о ком речь.

— Нет, не он. Другой, — успокоил он ее. — Должно быть, он в штаб-квартире узнал о несчастном случае с тобой. Так что, едва прибыв в Париж, сделал разворот на сто восемьдесят градусов. Думаю, это хороший знак, согласна?

Тревога Ноэми сменилась угрызениями совести. По крайней мере, на Адриэля она могла бы наорать, разозлиться; могла бы быть мерзкой, укрыться под броней ненависти… Но с Юго… с ним она будет совершенно обнажена, без щита. Самой собой.

— Ждем тебя в комиссариате, Но.

— Зачем ты вернулся? — В ее голосе прозвучала признательность, которая никак не вязалась с вопросом.

Юго присел на кровать сантиметрах в двадцати от нее:

— Потому что стоит мне на несколько часов отлучиться, как ты творишь глупости со своим телом.

— Ничего не случилось. Ничего особенного, клянусь тебе.

— Тогда не будем больше об этом говорить.

— Так просто?

— У меня тысяча гораздо более сложных вариантов, но я выбрал этот. Больше всего сейчас меня беспокоит твое расследование. Судя по тому, что произошло, ты кого-то сильно разъярила.

— Вот и я так думаю.

— Предполагаю, вместо того чтобы притормозить, ты прибавишь обороты?

— В этом мы здорово похожи, верно? — Ноэми придвинулась к нему поближе. — Ты останешься?

— У меня полно часов переработки, за них я могу взять отгулы. Вдобавок надо же кому-то за тобой присматривать.

Ноэми придвинулась еще чуть-чуть:

— А ты меня поцелуешь?

Юго посмотрел ей прямо в глаза и обвел взглядом все рубцы:

— Мне бы хотелось, но куда?

— Негодяй, — улыбнулась она.

Медсестра, не постучав, открыла дверь палаты и тотчас закрыла ее.

— Давай заходи, — поторопила ее напарница. — Пора делать уборку.

— Думаю, придется подождать.

Со вчерашнего дня дождь в Авалоне не прекращался. Между аллеями кладбища на козлах установили стол и воткнули в землю большой пластиковый зонт, чтобы предохранить архивные документы от воды. Милк склонился над списками и, по мере того как Буске и Валант громко выкрикивали выбитые на памятниках фамилии, откладывал копии свидетельств о смерти.

— Клэр Фаван?

— Угу, — подтвердил Милк. — Фаван, Клэр, есть такая.

— Жак Соссе?

— Соссе, Жак, есть.

Буске придумал было втыкать прутики и привязывать к ним красную ленточку, чтобы отметить проверенные могилы, но потребовались бы тысячи прутиков и красных ленточек, так что идея была отклонена. Зато у них в запасе было множество роликов пластиковой ленты, которой ограничивают места происшествий и преступлений. Таким образом, каждая прошедшая проверку могила получала красно-желтую ленточку с надписью «Национальная полиция».