Уильям Лэндей - Мишн-Флэтс

Что за свинство! Сворачивать на извечные контры между чернокожими и полицией и переводить вопрос в плоскость расовых противоречий – только для того, чтобы обелить своего подзащитного!

Как Келли ни прожигала его глазами, Бек не дал сбить себя и продолжал:

– Да, молодые чернокожие в округе без разбора подвергаются гонениям со стороны полиции. Мистер Макниз стал объектом особо бесцеремонного преследования. При этом нет ни малейшего указания на то, что он как-то связан с убийством Данцигера. На моего клиента пытаются навесить всех собак, опорочить его честное имя. То, что происходит, очень напоминает охоту на ведьм. Полиция...

Судья резко прервал его:

– Увольте нас от лекции на тему охоты за ведьмами!

– Я хочу только сказать – вся эта истерия...

– Мистер Бек, у меня сегодня еще уйма дел. Про ведьм вы мне расскажете на досуге.

Бек скорчил обиженную мину, дескать, не заткни вы мне рот, я бы произнес замечательную речь – хоть сразу бери в книжки по юриспруденции!

– Ваша честь, против моего клиента нет ничего – ни доказательств, ни свидетелей. Стало быть, перспектива обвинения нулевая. Я прошу отпустить моего клиента под залог.

– А что скажете вы, мисс Келли? Есть у вас свидетель преступления?

– Так точно.

– Он готов назвать себя?

– Так точно.

– Он готов выступить под присягой?

Келли несколько смутилась, сделала неопределенный жест правой рукой и наконец промолвила:

– Ваша честь, я уверена, что свидетель выступит под присягой. Обвинение настаивает на том, что задержанный не может быть выпущен под залог.

Судья Белл нахмурился. Жертва в бегах. Обвинение имеет свидетеля, который не горит энтузиазмом выступить в суде. К тому же обвинение норовит связать это дело с убийством Данцигера. Словом, карточный домик. Дунь – рассыпется.

Судья еще раз полистал бумаги на своем столе, пожевал губы – и объявил:

– Залог – пятьсот тысяч долларов. Из них пятьдесят тысяч – наличными.

Секретарь, обращаясь к задержанному, повторил решение суда. Но Макниз, казалось, никого не слушал – он рассматривал Кэролайн Келли.

Залог в пятьсот тысяч долларов его не смутил. Братва заплатит.

– Мисс Келли, – сказал судья, – или вы срочно найдете жертву и свидетеля, или я прекращу дело.

После того как решение об освобождении Макниза под залог было зачитано по всей форме и Макниза вывели, судья объявил: «Два часа!» – то есть обеденный перерыв.

Как только судья ушел, атмосфера в зале стала непринужденной.

Публика поспешила к выходу, а адвокаты и обвинители задержались еще на несколько минут – пообщаться с коллегами.

Пока Кэролайн Келли болтала с другими, я с интересом наблюдал за ней.

То впечатление, которое сложилось у меня на основе фотографии в доме ее отца, оказалось ложным. Прежде всего – в жизни она была намного симпатичнее.

Конечно, не красавица. Отнюдь нет. Она не унаследовала узкое костистое лицо отца – ее лицо было широковато, нос длинноват, подбородок вылеплен не слишком четко. Только рот замечательный, с правильно очерченными полными губами. Хотя рот довольно неулыбчивый. Но верно говорят: чтобы быть обаятельным, не обязательно быть красивым. Фотография в доме ее отца – всего лишь фотография. Преимущество живой Кэролайн было в том, что она – живая.

В ее жестах и движениях чувствовалось что-то аристократичное, величавое. Улыбалась она углом рта, иронично. Это не производило впечатления врожденного цинизма. Просто симпатичный скепсис.

Когда я решился подойти к ней, она заканчивала разговор с Максом Беком.

– Кстати, как твой отец? – спросил он.

– Все так же.

– Ну, значит, все хорошо!

Кэролайн только усмехнулась, повернувшись в мою сторону.

– Добрый день, – сказал я. – Меня зовут Бен Трумэн.

– Мы с вами знакомы?

– Нет.

– Погодите. Бен Трумэн?.. Ах, извините, о вас рассказывал мой отец. Как вам понравился здешний цирк?

– Занятно, – сказал я, пожимая ее сухую теплую руку.

– Занятно! – передразнил меня Макс Бек. – По первому разу, конечно, занятно.

– Макс, познакомься, это шериф Трумэн из города Версаль в штате Мэн.

– А, вы оттуда. Мои соболезнования по поводу случившегося.

– Макс, шериф Трумэн приехал в Бостон, чтобы разобраться с убийством Данцигера. Так что трепещи, скоро ряды твоих клиентов сильно поредеют.

– Уже трепещу, – насмешливо сказал Бек и, попрощавшись, отошел от нас.

Мы остались наедине.

– Похоже, ваше замечание его не позабавило, – заметил я.

– А я и не собиралась шутить.

Келли собрала документы со стола и убрала их в свой кейс. Я стоял так близко, что мог различить седые пряди в ее волосах. Нарочно не закрашены? Кэролайн была вся такая элегантная, аккуратная и продуманная – начиная от одежды и заканчивая искусным, едва заметным макияжем. Немыслимо предположить, что седые пряди оставлены случайно. Очевидно, это часть имиджа.

– Шериф, вы сказали, было занятно. А более конкретно?

– Более конкретно? – улыбнулся я. – Меня поразило то, что вы шепнули своему коллеге в ухо.

– Вас это шокировало?

– Не сами слова, а тот факт, что не только я, но и судья мог вас услышать.

– Велика беда. Ему это полезно – услышать, что кто-то способен послать его на...

Опять она сформулировала свою мысль без обиняков. Я слегка покраснел.

– А как вам понравился пассаж про охоту на ведьм? – спросил я.

– Чепуха. Обычная риторика Бека – любит драматизировать.

– Он прав?

– Насчет охоты на ведьм? Нет, мы здесь не совсем дураки, чтобы устраивать подобного рода разборки.

– Но как насчет истерии? Ведь полицейские и впрямь хватают людей пачками, почем зря!

– Возможно, есть перегибы. Возможно. Но что касается Макниза – тут сомнений нет. По нему тюрьма плачет. Бек знает, что его клиент совершил преступление.

– Однако он уверен, что Макниз и сейчас выйдет сухим из воды.

– Верно. Если мы не предъявим суду пострадавшего и если тот не даст показания, дело лопнет.

– Вы надеетесь на успех?

Кэролайн Келли пожала плечами.

– По сравнению с расследованием убийства Данцигера это третьестепенное дело. Так что я не стану давить на пострадавшего. Если он откажется наотрез давать показания против Макниза – ничего не попишешь. Свидетель еще понадобится мне позже. К тому же, если Макниз выкрутится на этот раз, мы его ущучим в следующий. Он рецидивист. Такие рано или поздно попадаются. Вы, наверное, знаете: девяносто пять процентов преступлений совершают пять процентов преступников. Макниз откосится к этим пяти процентам.

– То есть охотники правы – тут настоящая ведьма?

– Совершенно верно. Пойдемте.

Отец Кэролайн поджидал нас на ступеньках здания суда.

Кэролайн поцеловала его и заботливым материнским жестом стерла следы помады с его щеки.