Уильям Лэндей - Мишн-Флэтс

До трех ночи я просто сидел на стуле, придвинутом к входной двери. Сидел и слушал спящего Мориса.

Во сне он производил столько звуков, сколько иной бодрствующий за день не производит.

Он и храпел, и сопел, и пердел, и разговаривал, и фырчал.

Но, конечно, не давали мне спать в ту ночь не столько заботы о Морисе, сколько совсем другие проблемы.

Я твердо решил выбраться из Версаля, отлепить эту липучку, которая пристала к моей ноге. И оттягивать больше нельзя.

Теперь или никогда!

На следующее утро я наблюдал, как детишки переходят шоссе номер два по пути в начальную школу имени Руфуса Кинга.

Я каждого приветствовал по имени – чем очень гордился. Малыши пищали в ответ:

– Здрасте, чиф Трумэн!

Один мальчуган спросил:

– А что с твоими волосами?

Он говорил в растяжечку: «воолоосаами».

А с моими волосами произошло то, что я так и заснул, сидя на стуле, и проспал до утра, прижавшись затылком к двери. Отчего волосы на затылке стояли дыбом. Причесаться мне как-то не пришло в голову.

Я напустил на себя строгий вид.

– А вот как арестую тебя – будешь вопросы задавать!

Мальчишка хихикнул и засеменил прочь.

Первое дело с утра – в Акадский окружной суд, где шерифы из ближайших городков отчитываются о произведенных арестах. Здание суда в Миллерс-Фоллс, двадцать миль от меня. Я, собственно, никого всерьез не арестовывал, и докладывать мне было не о чем. Тем не менее я поехал.

Судейские и копы – народ общительный, в окружном суде всегда услышишь от знакомого что-нибудь интересненькое: какой-нибудь жареный факт или сплетню.

Сегодня шла сплетня про старшеклассника в региональной школе, который якобы приторговывает марихуаной – прямо из своего шкафчика в школе. Шериф Гэри Финбоу из Маттаквисетта даже набросал ордер на обыск этого шкафчика. Гэри привязался ко мне: прочти, по полной ли форме составлена бумажка? Я с налету прочитал его писульку, исправил пару грамматических ошибок и вернул со словами:

– Ты лучше просто поговори с его родителями. И забудь про это дело. На хрена тебе портить мальчишке биографию? Вылетит парень из школы из-за пары сигарет с «травкой» – останется недоучкой. И действительно пойдет на кривой дорожке.

Гэри так посмотрел на меня, что я решил – лучше не связываться. Таким, как Гэри, ничего не объяснишь.

Сколько корове ни объясняй про седло, скаковым конем она не станет.

Из суда я вернулся к себе в участок.

Нудно и скучно – это ощущение установилось уже с утра.

Все нудно, скучно и до отвращения знакомо.

Дик Жину, мой старший офицер, сидел за столом дежурного и листал вчерашний номер «Ю-Эс-Эй тудей». Он держал газету в вытянутых руках и читал поверх очков. Мой приход оторвал его глаза от газеты только на секунду.

– Доброе утро, шериф.

– Что новенького?

– Новенького? Деми Мур обрилась наголо. Вроде как для съемок в новом фильме.

– Да нет, тут, у нас.

– А-а... – Дик немного опустил газету и обежал глазами пустую комнату. – У нас ничего.

Дику Жину пятьдесят с хвостиком. У него вытянутая, лошадиная физиономия. Единственный вклад Дика в дело защиты законности – прилежное чтение газет в рабочее время. Пользы от него – что от цветка в горшке.

Он снял очки и посмотрел на меня отеческим взглядом – меня от такого взгляда с души воротит.

– У тебя все в порядке?

– Устал слегка. А в остальном порядок.

– По правде?

– Ну да, по правде.

Я окинул наше рабочее место унылым взглядом. Все те же три стола. Все те же массивные шкафы. Все те же окна с грязными стеклами. Неожиданно я ощутил: провести здесь остаток утра – выше моих сил.

– Знаешь, Дик, пойду я...

– Куда?

– Сам не знаю.

Дик озабоченно пожевал нижнюю губу, но смолчал.

– Слушай, Дик, можно тебя кое о чем спросить? Ты никогда не мечтал стать шерифом?

– С какой стати?

– Потому что из тебя получится замечательный шериф!

– Бен, у нас уже есть шериф. Ты – шериф.

– Верно. Но вдруг меня не станет?

– Не пойму, к чему ты клонишь. Что значит, когда тебя не станет? Куда ты вдруг пропадешь?

– Никуда я не пропаду. Я просто рассматриваю теоретическую возможность. Что, если?

– Если – что?

– Если... а, ладно, проехали.

– Хорошо, шериф. – Дик опять надел очки и углубился в газету. – Хооорошооо, шериф.

В конце концов я удумал проверить домики на берегу озера.

Эту работу я откладывал на потом уже не первую неделю.

Но сперва решил заехать домой и немного привести себя в порядок.

Я знал, что отец в это время дома. Возможно, тайной целью моего возвращения домой было именно это: побыстрее доложить отцу о моем намерении уехать из Версаля – и этим сообщением сжечь все мосты.

Теперь, спустя столько времени, трудно вспомнить ход моих тогдашних мыслей.

Мы с отцом в последнее время плохо уживались. Мать умерла восемь недель назад, и в хаосе, который воцарился после ее смерти, мы мало общались друг с другом. Мама всегда была чем-то вроде посредника между нами – переводчик, объяснитель, примиритель. Без нее мы бы месяцами отходили после каждой стычки! И теперь, именно теперь, она была нужна нам как никогда.

Отца я застал на кухне, возле плиты. Клод Трумэн был всегда крепким широкоплечим мужчиной – даже сейчас, в шестьдесят семь, он производил впечатление физически сильного человека. Он стоял напротив плиты, широко расставив ноги – словно плита могла кинуться на него, и он был начеку, дабы в нужный момент отразить ее нападение.

Когда я зашел в кухню, он коротко повернулся в мою сторону, но не произнес ни слова.

– Ты что делаешь? – спросил я.

Молчание.

Я заглянул через его плечо.

– Ага, яйца. Эти штучки, которые ты жаришь, имеют на человеческом языке название – яйца.

Видок у отца был еще тот. Мятая не заправленная в штаны нестираная рубаха. Бог-знает-сколько-дневная щетина.

– Где ты пропадал ночью? – спросил он.

– Застрял в участке. Пришлось подвергнуть Мориса предупредительному аресту – чтобы он не замерз насмерть в своей дырявой халупе.

– Участок – не ночлежка. – Отец пошарил в горе немытой посуды в мойке, нашел более или менее чистую тарелку и переложил на нее яичницу со сковородки. – Мог бы, кстати, и позвонить.

Локтем он очистил место на столе для своей тарелки, при этом отодвинув в сторону и полулитровую бутылку «Миллера». Я покрутил в руке пустую бутылку.

– Это что за новости?

Отец только мрачно покосился на меня.

– Похоже, мне и тебя надо на ночку-другую запереть в камеру.

– Попробуй когда-нибудь.

– Откуда пиво?

– Какая разница. Это свободная страна. Нет закона против пива.

Я с упреком покачал головой, как это обычно делала мать, и бросил бутылку в ведро для мусора.