Анна Кубанцева - Алена Винокурова. Ты дорого заплатишь за мою ошибку

– Ну, это как раз процессуальные мелочи, – холодно ответил он, – главное, чтобы конкретно Вы занялись этим делом.

– Простите еще раз, но почему я?

– Ну, Вы столько громких дел вели, что вызываете не только определенное уважение, но и доверие, как профессионалу.

Я помолчала, обдумывая услышанное.

– Хорошо, Василий Андреевич, тогда давайте начистоту, что Вы не договариваете?

– Дело в том, Алена Дмитриевна…Я не хочу этому верить, но говорят, что моя Маша сошла с ума и… Я не помню точно как это называется, но в общем, что она вполне могла в своем состоянии кого-то пырнуть, это какой-то профессор у них там прокомментировал, его опрашивали, то ли ее начальник, то ли ее научный руководитель, я не вдавался в подробности.

– И? – не поняла я хода его мысли. Вернее вообще не поняла, что ему в таком раскладе нужно от меня.

– Я верю своей дочери, если она говорит, что не убивала, значит, так оно и есть, и я не верю в какой-то там диагноз, я ее неделю назад видел – обычный, нормальный человек…

– Но? – подсказала я ему.

– Но я понимаю, что я могу ошибаться. Да, я могу постараться, чтобы Маше дали минимально, что можно получить в такой ситуации, или на лечение отправили, но мне нужна правда, я хочу, чтобы моя дочь, если она не виновата, могла жить спокойно и с чистой совестью.

– А если виновата? – прямо спросила я.

– Я тоже хочу это знать, – твердо ответил Василий Андреевич, – тогда я буду понимать, что ей нужна помощь. У Вас будет допуск ко всем материалам дела, опросите всех повторно, если нужно, но давайте разберемся.

Повисла пауза.

– Хорошо, давайте попробуем, – ответила я без особого энтузиазма, понимая, что у меня нет другого выбора.

– Давайте, – кивнул первый зам губернатора, – что от меня требуется?

– Для начала, если Вы действительно уверены, что Ваша дочь ни при чем, необходимо выставить нормальную охрану в больнице у этого парня, потому что, если била не она, то его, скорее всего, придут добивать. Это первое. Второе, мне необходимо поговорить с самой Машей, ну и, конечно, Вы правильно сказали: мне необходим допуск ко всем материалам дела.

– Конечно, он у вас будет, – он написал что-то на листке бумаги и протянул мне, – это домашний адрес Маши, после 15 она должна быть дома.

Я автоматически посмотрела на часы, прикидывая время.

– Хорошо, как и кому мне докладывать?

– Лично мне, вот номер, – протянул он визитку и папку с бумагами, – здесь необходимая Вам информация: копии протоколов, контакты следователя, адрес больницы, данные потерпевшего.

Я подавила тяжелый вздох и желание скривиться: как же раздражает, когда тебя вынуждают что-то делать, заворачивая это в обертку просьбы.

Попрощавшись, мы вышли из кабинета, молча спустились, вышли из здания и молча сели в машину.

– Чего надулась, дочь? – спросил отец.

– Это ты ему пообещал меня в рабыни или он сам так решил?

– Сам решил. И я пообещал, что ты сделаешь все возможное.

– Спасибо, пап, большое.

– А, что, ты бы ему отказала?

– Нет, но…

– Вот и давай без но, – перебил отец, – к нам поедешь?

– Нет, домой поеду.

– Домой она поедет, ну- ну…, – хмыкнул товарищ генерал.

Домом я называла квартиру Вадима.

В середине лета он сделал мне предложение и вскорости уехал вступать в должность в своем новом назначении. Мы договорились, что пока я не уеду вслед за ним, я останусь жить в его квартире. Ему казалось, что так сохраняется наша связь, мне было, по сути, все равно, если ему приятно.

Я просмотрела бумаги. Собственно, бумагами было своеобразное сочинение на заданную тему – ни копий протоколов, ничего официального, только контакты следователя с какой-то знакомой фамилией и текст о происшествии. Так, что у нас получается. Что студент пошел в туалет и получил удар в спину в почти прямом и переносном смыслах. Судя по расположению тела, он был застигнут врасплох, что немного удивительно, если удар наносила женщина в мужском туалете. Хотя, наверное, он просто не смотрел, кто зашел, в таком месте это не суть важно. Так, а почему, собственно, обвинили мадам Попову? Ага, вот: согласно записи с камеры наблюдения, Попова была последняя, кто входил в туалетную комнату до момента обнаружения тела, да и вообще, что забыла женщина в мужском туалете. Возможно, мне на этот вопрос ответит сама женщина.

2016 год

Маша напряженно сжимала ручку сумки, размышляя как же ей лучше поступить. Парень шел за ней от самого института. И в троллейбусе смотрел на нее всю дорогу. С одной стороны, на улице день, парень не приближается, возможно, он вообще где-то здесь живет, по соседству, а с другой стороны, в подъезде опять перегорела лампочка и она никак не сможет там себя защитить. Маша резко остановилась и решительно развернулась:

– Предупреждаю, у меня баллончик! – сказала она парню, грозно нахмурившись.

Конечно, никакого баллончика не было, но ему же об этом неизвестно.

– Стой, стой, подожди, не надо баллончика, – парень предупредительно вытянул вперед руку.

– Зачем ты за мной идешь? – ей хотелось звучать грозно, и она надеялась, что так и звучит.

– Если я скажу, ты все равно не поверишь, – ответил парень.

Она хмуро смотрела на него, стараясь, чтобы он не заметил, что она внимательно его разглядывает. Он смущался и отводил взгляд. Маша не могла не заметить, что парень был определенно симпатичным: среднего роста, волосы цвета золотистой пшеницы, рыжеватая щетина, светлые глаза, красивая подкачанная фигура. Он стоял, держа руки в карманах, и старался держаться равнодушно, но было заметно, что парень смущен.

– Ну, попробуй, скажи, – предложила она ему.

– Ты мне снилась, – сказал парень, не глядя на нее.

– Ты прав: не поверю.

– Вот видишь, – пожал он плечами.

– Так зачем ты за мной идешь? – повторила она свой вопрос уже спокойнее.

– Блин, ну понравилась ты мне! Как подойти? Наверняка же пошлешь, скажешь, что с чурками не знакомишься!

– Вообще-то, чурка – это круглый короткий отрезок дерева, который колется на поленья. С деревом я точно не знакомлюсь, – улыбнулась девушка.

Парень улыбнулся и подошел.

– Меня Амир зовут, а тебя?

– Почти, как Амур, – улыбнулась Маша.

– Это который голый с кудряшками такой и летает? – спросил Амир.

– Нет, – рассмеявшись, ответила девушка, – это купидон, а Амур – это древнеримский бог любви.

– А ты, наверное, отличница, – улыбнулся в ответ парень.

И от его улыбки повеяло таким теплом, серые глаза смотрели с таким выражением интереса, чистого, без какого-то похабного блеска, что девушка растаяла.

– Да, а ты, наверное, двоечник?

– Да, был в свое время, – парень смущенно улыбнулся, – ты не сказала, как тебя зовут.